Следователь прокуратуры, ведущий дело, сидел напротив Корнилова, пытаясь придать лицу безучастное выражение. Но это у него плохо получалось. Подполковник краешком глаза видел, как время от времени Каликов исподтишка разглядывал его и бросал любопытные взгляды на фотографии, пока непонятные ему. "Неопытный еще парень, - подумал Корнилов, - со своими, лужскими, знает, как себя держать, а тут ленинградское начальство пожаловало. Хоть и чужое, а начальство".
Участковый примостился на стуле у батареи, все время грел руки, наверное, промерз, пока ходил к егерю и к леснику.
- Давайте начнем, - сказал Корнилов. - Обменяемся новой информацией. Только коротко. У вас нет возражений, товарищ Каликов? - обернулся он к следователю. Тот кивнул головой. - Юрий Евгеньевич, начни ты!
Белянчиков вытащил из нагрудного кармашка крошечный кусочек бумаги и положил перед собой.
- Я еще раз осмотрел убитого, его одежду. Убитый, по-видимому, художник. Мне показались странными его ногти - как будто цветная грязь под ними... В лаборатории исследовали, говорят: краска. Гуашь. А в кармане я нашел вот это... - Белянчиков вытянул из кармана целлофановый пакетик, в котором лежал маленький красный осколок, похожий на осколок школьного мелка, только потоньше. Участковый поднялся со своего стула, пытаясь через голову Юрия Евгеньевича разглядеть, что там он выложил на стол.
- Василь Василич, - сказал Корнилов, - подгребай к столу, а то шею свернешь.
Рыскалов покраснел и, неловко громыхнув стулом, пересел к столу. Следователь тоже смотрел на пакет, уже не скрывая любопытства.
- Эта сангина, - невозмутимо продолжал Белянчиков. - Кроме как у ходожников, ее вряд ли у кого найдешь. Я тут проконсультировался с одним здешним живописцем... Это сангина французская. Очень хорошего качества. У нас только через Худфонд ее распределяют. - Он сделал паузу и сказал сердито: - Если бы огрызок сангины нашли вчера утром, мы сегодня уже знали бы имя убитого.
Корнилов посмотрел на Белозерова. У того уши сделались пунцовыми, а следователь заерзал на стуле.
- Я передал в управление, чтобы выяснили в Союзе художников, у кого могла быть французская сангина... Звонил еще раз Бугаев. Сообщил, что по номеру билета определили не только маршрут, но и приблизительное место, где художник садился в автобус. Это на Петроградской. Между улицами Попова и Введенской. Да, и вот еще что: крепление на одной из лыж сломано. Скорее всего, что часть дороги лыжи на этом художнике ехали, а не он на них... У меня все, - закончил Белянчиков и, насупившись, уставился на следователя своими немигающими глазами.
- Есть вопросы к капитану? - спросил Корнилов. Все молчали, и только участковый поднял было, как школьник, руку и тут же отдернул. Видно, хотел что-то спросить, да застеснялся.
- Что дал дополнительный опрос на станции? - нарушил тишину Белозеров.
- Ничего нового. С пятнадцатичасового поезда в сторону Владычкина пошли двое. Один с лыжами, другой без. Дежурный по станции говорит, что мог бы опознать человека, шедшего без лыж. Установить людей, которые приехали этой же электричкой, пока не удалось.
- Очень важно, что дежурный сможет опознать пассажира, - сказал Корнилов.
- Некого только предъявить ему на опознание... - невесело ответил Белянчиков.
- Скажите, а вы оформили процессуально найденные вещественные доказательства? - поинтересовался следователь.
Корнилов видел, как заиграли на скулах у Белянчикова желваки, и почувствовал, что запахло порохом.
- Ну а как же, товарищ Каликов, - сказал он примирительно. - Об этом даже и говорить не стоит...
Белянчиков, усмехнувшись, глянул на Корнилова и покачал головой.
- Василий Васильевич, а что дал ваш поход?
Участковый хотел встать, но Корнилов остановил его:
- Сидите, сидите.
- Товарищ подполковник, егерь Вадим Аркадьич утверждает, что у лесника наверняка винтовка есть, - торопясь, начал участковый. - На Николу он лося свалил...
- Ты давай поточней, - сердито сказал Белозеров, - числа называй. А то "на Николу"!
- Девятнадцатого декабря, - поправился участковый. - Только егерь сам винтовку не видел, а нашел лося. Уже освежеванного. По ране определил - из винтовки стреляли. И женка егерева подтверждает - она рану видела.
Все засмеялись.
- Ну раз женка видела, тогда дело в шляпе, - сказал Белянчиков. - А почему он думает, что это лесникова работа?
- Следы, товарищ капитан. К самому кордону. Лесниковы, говорит, широкие лыжи.
- Акт составил? - строго спросил следователь.
- Не составил, - тихо сказал участковый, будто сам и был виноват в том, что акт не составлен. - Пожалел он его. По-соседски, видать.
Следователь, недовольно покрутив головой, легонько стукнул ладонью по столу. Получилось это у него немного картинно, наигранно. Он и сам, видать, почувствовал это, смутился.
- Ты у лесника был? - тревожась, спросил Корнилов.
- Был, товарищ подполковник. Только он, наверное, выехатчи. Запертый дом. Одна собака в сенях воет.
- Интересно, интересно, - глубокомысленно произнес Белозеров и посмотрел на подполковника.
- Молодец, участковый, - похвалил Корнилов и спросил у Белозерова: У вас, Александр Григорьевич, по версии "Санпан" есть что-нибудь новенькое?
- Есть, Игорь Васильевич, - ответил начальник уголовного розыска. Наши только что произвели еще один обыск у кузнеца Левашова. Жена показала, где у него спрятан пистолет. В бочке с капустой держал, товарищ подполковник. Закатал в полиэтилен. Придется дело заводить!
- Экспертизу уже провели, - сказал следователь. - Из пистолета очень давно не стреляли. Мое мнение: версия "Санпан" отпадает. Многие люди подтвердили, что в день убийства Полевой был в Пехенце, напился до бесчувствия и на попутке отвезен домой...
- Что касается охотников, - продолжал Белозеров, - то и эта версия отпадает. По оперативным данным, за последнюю неделю не было в том районе охотников. И местные мужики на охоту не выходили...
Корнилов слушал Белозерова и невольно сравнивал его с Белянчиковым. Вместе учились, наверное, одногодки, а как небо и земля. Юрий Евгеньевич подтянутый, сосредоточенный, в черных волосах ни одного седого волоска. Вот только угрюмоват. А Белозеров располнел, голова совсем седая... Говорит - руками машет, словно мельница. Да и следы неряшливости заметны. Нет, что ни говори, работа в большом, слаженном аппарате заставляет человека следить за собой, подтягивает. Хотя работник Александр Григорьевич и хороший, но уж какой-то очень домашний. А может быть, это и неплохо, что не сухарь?