Ведущая полуторка Никитина вырвалась из потока и остановилась у обочины, поджидая другие машины.
– Маркелов! – позвал он лейтенанта.
– Что нужно? – ответил младший лейтенант и вразвалочку направился в сторону лейтенанта.
Лицо Никитина стало багровым от негодования.
– Что за обращение, товарищ младший лейтенант? – строго спросил его Никитин. – Вы что, устав забыли? Может вам его напомнить! Я не потерплю панибратства! Вы это поняли или нет? Здесь – я командир, а вы – мой подчиненный! Вам это ясно, младший лейтенант?
С лица Маркелова сползла улыбка, а в глазах появились злые огоньки. Он отошел метра на три назад и, поправив гимнастерку, чеканя каждый свой шаг, направился к Никитину.
– Извините, товарищ лейтенант государственной безопасности! – произнес он, принимая положение «смирно». – Извините, больше подобного не повторится!
– Хорошо, Маркелов. Сейчас война и армия без дисциплины становится похожей на стадо коров. Думаю, что в составе общей колонны беженцев нам двигаться нельзя. Поэтому, приказываю, двинемся вот по этой дороге. Как считаете вы? – произнес лейтенант и протянул ему карту, на которой красным карандашом была отмечена проселочная дорога.
Младший лейтенант закусил от обиды губу, посмотрел на карту.
«Интересно, когда он мог нанести на карту этот маршрут? – подумал Маркелов. – Наверняка, этот маршрут был заранее разработан НКВД, еще там, в осажденном Минске».
– Как прикажете, товарищ лейтенант. Вы – командир, вам и решать.
Машины по команде Никитина свернули в сторону и, переваливаясь из стороны в сторону, словно сытые животные, медленно двинулись через поле в сторону синеющего вдали леса.
***
Лейтенант посмотрел на наручные часы, которые показывали начало восьмого вечера.
«Когда же стемнеет, – подумал Никитин. – Такие длинные дни. Люди устали, нужен привал».
Выглянув из кабины, он махнул рукой. Машины съехали с проселочной дороги и быстро скрылись в лесу.
– Привал! – громко скомандовал чекист. – Машины осмотреть и заправить. Всем быть готовым к движению в любую секунду!
«Интересно, немцы знают о нашей колонне или еще нет?» – подумал он, усаживаясь под березой.
– Лаврова! – окликнул он девушку, которую заметил среди водителей.
Она подошла к нему и посмотрела, ожидая, по всей вероятности, какой-то команды.
– Оля! У меня в кабине плащ-палатка. Возьмите ее, как-то нехорошо с голыми ногами среди мужчин….
Девушка усмехнулась.
– Это приказ, товарищ лейтенант?
– Нет. Это скорей забота о вас… Впрочем, решайте сами.
Заметив Маркелова, девушка развернулась и, взяв из кабины машины плащ-палатку, скрылась за машинами.
– Долго будем загорать, товарищ лейтенант. Скажите, почему мы не направляемся в Смоленск, а кружим по какому-то непонятному всем кругу.
– Так надо, Маркелов. Где сейчас немцы ищут нашу колонну? Все правильно, а мы у них буквально под носом. Вот в этом и заключается мой план. Готовь людей к отдыху – выстави боевое охранение, остальным отдыхать.
– Еще один вопрос, товарищ лейтенант? Скажите, что за груз, который мы перевозим?
Никитин усмехнулся и пристально посмотрел на Маркелова.
– Придет время, все узнаешь, младший лейтенант. Идите, выполняйте приказ.
Ночь выдалась теплой. Темное небо пестрило миллиардами звезд. Где-то в глубине леса ухал филин. Бойцы спали. Никитин обошел стоянку колонны и, убедившись, что все идет по плану, вернулся к машине. Недалеко, укрывшись старенькой, видавшей многое телогрейкой, похрапывал водитель. Лейтенант с завистью посмотрел на Клима, который во сне, словно маленький ребенок, шевелил пухлыми губами. Никитин посмотрел на восток. Утро тихо ступало по сонному лесу, пряча немые ночные тени в глубине леса. Солнечные блики падали сквозь ветви деревьев, дотрагиваясь до травы, играя на ней маленькими бриллиантинами.
«Как красиво, – подумал Никитин, – словно и нет войны».
Пахнуло утренней свежестью, прошлогодней листвой. В сердце природы разгоралась утренняя заря – кроткая, чарующая, ласковая. Это тихая нежность не умела кричать и поэтому она понимала, что ее красота и заключается в этой лесной тишине. Лейтенанту в этот миг захотелось удержать это природное счастье, не потревожить его ревом моторов и гулом человеческих голосов.
«Надо будить людей» – подумал он и поднялся на ноги.