Поэтому, отлично осознавая необходимость и неотвратимость журналистов в их с мужем жизнедеятельности, она каждый раз, узнавая о пресс-конференции или интервью, им предстоящем, боролась с собой. Ей становилось физически не по себе, как в детстве, перед дверью зубного кабинета. В течение лет она научилась брать в узду страх, но с недавних пор он, этот ее страх, снова берет над нею верх. А что как газетчик выявит изъян в исполнении мужа? Высота опасна, идеальность — хрупка, как китайский фарфор. Достойная женщина Нора Нагдеман не слышит и не допускает изъяна в гении. Но чем труднее объясним страх, страх ошибки, тем он больше походит на боль от больного зуба, от близкого к языку нерва… Ругая сама себя за слабость, Нора трепет мужу нервы перед каждой встречей с прессой. А он, не умея понять, чего она хочет от него и от репортеров, от бедолаг, от несчастных людей, чья доля — вместо музыкальных инструментов, скрипок, чарующе пахнущих лакированным вишневым деревом, вместо виолончелей, или, на худой конец, если желаете, серебряных флейт и золотых труб, таскать за собой унылые чёрные микрофоны и камеры, — он заподозрил ее в ревности к успеху. В глазах жены более нелепого разворота невозможно себе представить, ее оскорбляет непонимание Эрика, объяснить которое можно только одним — гении ведь должны быть наивны в обиходе.
Они спорят каждый раз, и она каждый раз одолевала его. Но вот, оказавшись в Вене участником ее очередного каприза, он, силясь вникнуть, чего она хочет — отказаться от интервью с русской журналисткой или согласиться, задался вопросом: «А если случится такое? Если тебя озадачит выбором эта ещё красивая, широкобёдрая благородная женщина, эта особа, жена, мать твоих детей, эта женщина твоей жизни — если она поставит тебя перед выбором между семьей и музыкой, то чем ты ответишь? А, Эрик Нагдеман»? Но почему прежде не приходил в голову такой вопрос гению? А потому, что как настоящий еврей, Эрик знает, что в явленной жизни не может быть все хорошо, так хорошо, как у него. И он уже ищет свои слабые места. Здоровье? Возможно, хотя он здоровее многих и следит за собой. Что дочка свяжется с рок-музыкантом и наркошей? С божьей помощью, обойдётся. Жена и тут на страже. Нет, его Ахиллесова пята — это дар музыканта. Исчерпание дара — вот возможная и даже ожидаемая плата за прежнюю хорошую жизнь. Жена уверяет его, что их добрая и благополучная жизнь — это плата за ужас, перенесённый им и его отцом, и ему нечего стесняться благополучия… При всём уме — глупенькая. Нет, не так — это она уговаривает себя, а сама боится того же. Он же не слеп, иначе чем объяснить дрожь Норы перед журналистами, как не сомнением в постоянстве его дара? Все она чувствует, она — еврейская жена. Все, кроме одного — никто не может жить по счету, оплаченному Яшей Нагдеманом! Мойша не хотел, он давно знал, исчислил вес этого груза. Вес абсолютного. Теперь Эрику пришло время самому узнавать этот закон.
От журналистов он мог бы отказаться, как и от своей популярности. И даже от доли заработка. Да, от доли, только от доли, чтобы не нанести жестокого ущерба семье. Так что, если бы жена, наступив на него грудью, потребовала отказать в интервью русской корреспондентке, он бы отказался. Но ему трудно сохранить ровность и высоту духа, когда она отвлекает его мелочными нападками на внешность девочки из Москвы, заранее подозревает ту в провинциальности и в поверхностности[15] — хотя, в его глазах, одно находится в прямом противоречии к другому. Жена не предлагает отказаться от интервью! Она только злит и отвлекает его. Зачем? Он складный человек, у него железные сухожилия, натренированные специальной гимнастикой Эриха Бома, у него гибкая мускулатура спины и не подводит пресс, пресс не даёт на сцене позорно выпустить животик за плоскость грудной клети, он подчинён дисциплине медитаций и дыхательных циклов, чтобы все чакры во время трудного турне по Европе были открыты току музыки сквозь среднее ухо. Чтобы глубоко играть. Так зачем самый близкий ему человек снова выводит его из равновесия как раз тогда, когда он чувствует, как подошел к важному рубежу, за которым — его настоящая музыка?