Майя растерянно улыбнулась, она не знала, что было бы, если б он ее того. Семенов наклонился, поднял с пола банку, положил поверх других продуктов, которые она продолжала держать в руках.
— А теперь и вправду, иди дочка, спрячься где-нибудь… и эту с собой забери! — он кивнул на растерянно торчащую возле стойки Светлану.
Майя опять улыбнулась — дочка — да ему, кажется, и сорока еще нет.
Подошел Алексей Федорович, отходивший в медпункт проведать больную. Глянул на серое лицо прапорщика и ухмыляющуюся физиономию Семенова.
— Что происходит?
— Да ничего особенного! — успокоил его охотник. Вы тоже идите доктор… и девочек с собой захватите. А мы тут постоим, побалакаем малость.
— Что значит идите? Никуда я не пойду! Я что вам пацан, меня отправлять?
— Идите, идите! — тон Семенова был непререкаемым. Вы у нас, человек самый важный! Один в медицине рубите… не дай бог, что случится, без вас никак, сами понимаете! А мы людишки простые, нам, что… Есть мы, нет нас…
— Простые, — недовольно фыркнул Николай. Бред…
— И в правду, — поддержала охотника, Майя, вернувшаяся от стойки, куда выгрузила продукты, — пойдемте Алексей Федорович. Мне кажется, нам кое-что обсудить нужно!
Недовольно ворчащий доктор все-таки дал себя увести.
В коридоре послышались громкие голоса. Вернулись сержант с институтскими, к которым уже успели присоединиться Марек с Егором Сорокиным. Они, шумно галдя, обступили труп, обсуждая происшествие.
— Ну и чего там? — обратился Николай к сержанту, который, закинув автомат на плечо, по-партизански стволом вниз, сосредоточенно выуживал сигарету из смятой пачки.
— Ну, заперли вроде…
— Все у тебя ВРОДЕ! — прапорщик бросил окурок на пол и с ожесточением растоптал его ногой. Ну-ка дай сюда «Калаш»… Он у тебя хоть заряжен?
— Да ладно Семеныч!.. парень торопливо снял автомат с плеча и протянул начальнику, — чего зверишься-то? Я-то тут причем?
— Никто не причем! — Николай отстегнул магазин, поднес к глазам. Никто не причем… пробормотал он, — а все в ж-жопе! — оттянул затвор, заглянул в канал ствола. Щелкнул затвором, воткнул магазин на место, вернул оружие сержанту.
— Короче!.. Сейчас, наверно, будет разборка с «братвой». Возможно, придется пугнуть… затвором дернуть… если сильно наезжать начнут.
— Думаешь, начнут?
— Начнут, начнут, — обнадежил подошедший к ним Семенов, — куда им деваться? Авторитет надо поддерживать, — он обернулся к институтским. Эй, ребятки! В армии кто-нибудь служил?
Илья недоуменно поднял голову. В армии? А как же, довелось ему послужить Родине в свое время. Тогда в самом конце восьмидесятых, когда он по большой несчастной любви запустил учебу и вылетел со второго курса универа, стремительно дряхлеющее государство, моментально забрило его в призывники. А Илья не сильно и парился — надо так надо. Оттрубил свои два года рядовым мотострелком в составе двести первой дивизии. Вернулся, слава богу, целым и здоровым, но с ощущением зря потерянного времени и в совсем другую страну. Восстановился в родном универе и благополучно закончил его, правда, на два года позже тех, с кем поступал на первый курс. Позже того же Марека, Справедливости ради следует заметить, что Марек предлагал ему помощь в славном деле откоса от армии, ведь его папа — главврач урологии пользовал всех этих генералов с их простатитами. Но Илья — лопух, отказался — неудобно ему, видите ли. Поэтому Марек кандидат наук, а он так и остался младшим научным сотрудником без степени.
— Я служил, — Илья шагнул вперед, — а что?
— В «стрелке» поучаствовать не хочешь? А то все, понимаешь, мы, приезжие. Кто-то ведь и из хозяев должен тут быть. Для весу, так сказать, — Семенов усмехнулся. Да делать ничего и не надо, просто постоишь с нами рядом, гривой покиваешь. Согласен?
Илья молча пожал плечами, как и тогда в восьмидесятых — надо так надо.
— Вот и отлично! — Семенов протянул ему руку. Я знал, что ты согласишься. Сразу видно — парень боевой!
«Кто он такой? — думал Илья, механически пожимая могучую руку. Десантная майка, камуфляжные штаны, непогрешимая уверенность в себе. Вон менту, аж на месте не стоится — вся плешь потная. А этот уверен, как слон. Кто он? Просто охотник? Что-то не верится… Офицер? Спецназ? Ладно, жизнь покажет, кто тут прав, а кто нет».
К ним протиснулся Марек.
— Я тоже!
— Не надо, — поморщился Семенов, глядя на его неспортивную фигуру. Что тут, в самом деле… просто поговорим, да и все!
— Вот я и…
— Не надо! — повторил Семенов, уже жестким тоном. Не надо создавать толпу! Давайте-ка ребятки, расходитесь по домам. Не загораживайте оперативный простор! Вон уже и Славик бежит. Что там Славик?
— Этот… Слава шумно выдохнул воздух и опять вдохнул, — водила автобуса, в общем, он доложил, похоже, «братве». Короче, они сюда идут! Трое. Двое во дворе остались — чего-то в фуре роются.
— Так!.. развернулся Семенов, — К бою и походу приготовиться! Гражданских попрошу очистить помещение! Давайте, давайте, в боковой проход и на второй этаж! Да побыстрее, ребятки, быстрее!
Народ послушно потянулся к выходу из буфета. Марек вышел последним. Настороженно обернулся и поймал взгляд Ильи. Тот кивнул ему ободряюще. Во всяком случае, хотел, чтоб выглядело ободряюще.
— Я тут рядом буду. Зовите если что, мы все подскочим!
— Обязательно! — любезно улыбнулся ему Семенов. Так, Славик, на, держи мой ствол, и иди, присядь за стойкой. Если базар пойдет совсем гнилой, высунешься оттуда сразу с двумя волынами. Понял? И ты сержант, давай туда и то же самое! Не забоишься?
Сержант, молча сухо сглотнул и пошел к стойке. Все как-то приняли, что Семенов здесь командует, и не спорили больше.
«Интересно, — думал Илья, — зачем мы тут остаемся перед «братками» почти безоружными, если не считать «Макарова» в кобуре у Николая. Он что их собрался спровоцировать?..»
Додумать эту мысль Илья не успел, в буфет, один за другим, вразвалку вошли трое.
Глава шестая
Все трое были одеты по-разному. Один в синем спортивном костюме «найк», второй в джинсах и джинсовой же рубашке, а третий в безразмерных штанах на вырост и кожаной куртке на голое тело.
— Ё-мое! — воскликнул первый из вошедших, небольшого роста, коренастый, он сразу же присел к телу убитого приятеля. И впрямь Рыбу замочили, слышь Крюк, не насвистел водила. Во, волки!
Тот, кого он назвал «Крюком», по виду самый из них старший, остановился в двух шагах от тела, даже не глядя на него. Он смотрел на трех человек стоящих напротив. Нехорошо так смотрел — оценивающе. Был он невысок ростом, но крепкий широкоплечий, под расстегнутой рубашкой бугрились мышцы. Лысая голова, суровые морщины поперек лба, глубоко посаженные голубые глаза под густыми бровями. Неприятное лицо — властное. Такой знает цену жизни и смерти.
Третий встал за ним и немного левее — уступом. Лицо напряженное, губы плотно сжаты, руки на поясе.
— Ну и чо за дела? — немного помедлив, спросил Крюк. Непонятно было, к кому он обращается, но ответил ему Семенов:
— Дела, уважаемый, в следующем: ваш приятель пытался силой завладеть общественными продуктами, грубил, опять же, женщинам, произошла ссора… сами понимаете, нервы у все ни к черту, ну и… он извиняюще развел руками.
— Где? — спросил Крюк.
Семенов вопросительно поднял бровь.
— Где глистопер рыжий, — пояснил Крюк свой вопрос, — который кореша завалил?
— Он изолирован, и когда мы вернемся к людям, будет отдан под суд.
— Чего-о? — спросил, поднимаясь, тот, который вошел первым. Какой суд? Ты мне чо тут бабушку лохматишь? Дай мне его сюда! Я его порву, как тузик тряпку!
— Остынь Гриня! — осадил его главный.
— Это никак нельзя, — улыбаясь, пояснил Семенов, — мы же цивилизованные люди… Надеюсь, вы не собирались устроить над ним самосуд?
— Ты кто такой вообще? — спросил Крюк, безошибочно уловив в его тоне издевку. Откуда тут нарисовался?
— Это вы нарисовались, — развел руками охотник, — а мы тут были. Мы представители общественности.