Прошло еще минут десять. Кроны деревьев проплывали уже под самыми ногами. Майя напряженно всматривалась в мелькавшую время от времени землю. Кто там внизу? Какое зверье поджидает ее на земле? Но никаких явных следов живности не обнаруживалось. Не может же, чтобы тут не водились какие-нибудь годзилы. Неужели ей опять повезет? Ладно, об этом подумаем позже, а сейчас хоть бы целой остаться при приземлении. Глазомер отказывался определять, сколько еще оставалось до земли — может пятьдесят метров, а может и все сто пятьдесят. Отчасти потому, что деревья внизу были самого разного размера — от вздымающихся к небу многометровых исполинов, до толкущихся у них под ногами карликов-пигмеев, отчасти оттого, что ей навстречу стремительно надвигался пологий склон холма.
Еще минут через пять Майя достигла вершины холма. Казалось, под самыми пятками проплыла широколистная крона очередного древесного переростка. Дальше холм ухнул вниз крутым обрывом, под которым блеснула водная гладь. Длинный узкий залив извилистой лентой тянулся от самого моря, забираясь глубоко в гущу леса. А может, это устье какой-то реки? Времени гадать не было, Майя поняла, что дующий за холмистой грядой, мощный муссон стремительно уносит ее вглубь материка, прочь от загадочной полусферы. Блуждать остаток жизни по проклятой сельве не входило в ее планы, и она яростно разодрала еще пару пузырей. Будь что будет, пора на посадку!
Как не старалась Майя быть готовой к этому, но все получилось довольно неожиданно. Ее очередной раз мотнуло в сторону, и она нырнула в зеленую крону. Ветки хлестали по лицу, по рукам, несколько раз ее стукнуло о стволы, пока она, наконец, не догадалась отпустить веревки. Освобожденный аэростат, птицей рванул в небо, а полет Майи, наоборот, перешел в неуправляемое падение. К счастью густые ветви существенно снизили его скорость, да сверзиться воздухоплавательнице повезло прямиком в ворох опавших листьев.
Все. Приехали…
*****Вместе с людьми в холл проникло немало ос, но, оказавшись в помещении, они разом потеряли весь боевой задор и теперь бессмысленно жужжали под потолком словно мухи.
Илья обвел взглядом уцелевших. Таковых оказалось немного.
— Братцы, да что же это такое, а? — на тощей шее Бориса ходуном ходил кадык, растерянный взгляд его метался по лицам, — да что же это такое, а? — повторял он раз за разом.
— Зараза, больно-то как, — на бродящего в прострации Егора было страшно смотреть — опухший, одутловатый, он с удивлением разглядывал свои раздутые пальцы, — У меня такого никогда не было…
По лестнице с громким топотом, прыгая через четыре ступени, спускался Семенов, за ним спешил доктор.
— Что случилось? — заорал Семенов, обводя собравшихся бешеными глазами. На минуту оставить нельзя!
— Осы, осы… начали ему говорить со всех сторон.
— Какие, на хер осы?
— Шершни на нас напали, дядя Вася! — заголосил Гришка. Много, миллион целый… Женьку закуса-а-али!..
Семенов глянул на него и глаза его стали еще более бешенными.
— Где Славка? Кто на катушке? — я вас спрашиваю, — кто на катушке, вашу мать?
Вопрос повис в воздухе. Все отводили глаза. Семенов кинулся к выходу. На пути у него оказался Егор.
— Иваныч… нельзя туда…
— Уйди с дороги Егор, не доводи до греха.
— Подожди Иваныч! — к ним спешил Борис, держа в искусанных руках сорванный с дивана плед, — хотя бы это накинь! Нельзя там раздетым.
Отмахнувшись от него, Семенов выскочил на улицу. С минуту стояла гробовая тишина. Внезапно ее прорезал дикий вопль. Напряженно прислушивающиеся люди, одновременно вздрогнули. Илья почувствовал, что у него внутри все похолодело.
Неужели и Семенова?..
Через секунду яростно матерясь, охотник вломился обратно в вестибюль, попутно едва не вышибив дверь. Подскочивший к нему Борис принялся колотить его свернутым пледом, сбивая с тела не желавших отцепляться ос.
— Падлы! — орал Семенов приплясывая в диком танце, поворачиваясь к Борису, то одним боком, то другим. Суки, бля!
*****Откуда они взялись не пойму, — рассказывал он, спустя несколько минут, разглядывая вспухающие на глазах волдыри в местах укусов.
— Дайте-ка гляну, — подошел к нему Алексей Федорович.
— Да ладно вам доктор, — отмахнулся от него Семенов, — ерунда… спиртом надо протереть и все… вон на этого лучше гляньте, — он кивнул на корчившегося в углу Федора, — что-то он совсем доходит.
С Федором действительно было неладно. Лицо его стало синим, он закатывал глаза и хрипел.
— Отек сильный в области шеи, отягощенный аллергической реакцией, — констатировал после осмотра Алексей Федорович. Опасно. Задохнуться может.
— Я не могу, не могу больше! — просипел Федор, — Больно… Жжет… везде… тошно… он вдруг задергался и обмяк.
— Положите его, я попробую что-нибудь найти, — с несвойственной для его комплекции прытью, доктор помчался по коридору, через несколько секунд хлопнула дверь медпункта.
Ощущая свою полную беспомощность, Илья уложил Федора на диван в холле. Тут только подумал — а где же остальные? Здесь в холле, едва половина их команды. Где женщины? Где прапорщик? Славка? Куда все делись?
— Там во дворе один Штерн… сказал Семенов, словно услышав его мысли. Он вытирал краем пледа кровоточащий нос. Откуда столько кровищи-то? Это ж надо, сам себе двинул по носу! Но он уже не дышал… в смысле Аркадьевич… весь распух, как колода… В общем, мертвый он уже был. Я когда выскочил, то сперва никого, а потом… как налетели!.. И кусучие, собаки! Откуда они взялись-то, дьявольское отродье?
Вопрос повис в воздухе.
*****Опять эта дорога. Опять бегство. И опять они втроем. Дежавю какое-то. О том, что стало с людьми в институтском дворе, Альбина старательно не думала. Настолько старательно, что как это всегда и бывает — всей кожей ясно ощущала почти реальное прикосновение мерзких насекомых, копошение их лапок…
— Да за какие такие грехи я сюда попала? — ее передернуло, — не убила ведь никого, не ограбила. Знаешь, что это мне напоминает? — поглядела на мрачного Виталика, — видел фильм «Десять негритят»?
— Не… Не люблю американские…
— Ну, ясно, — Альбина оглянулась на мальчишку, тот уже перебрался на заднее сиденье и сосредоточенно смотрел в окно, обхватив худые коленки руками, — только вот, если с нами все более-менее понятно, то этих за что?
— Ты бы меньше языком чесала, — раздраженно буркнул Виталий, — развела тут философию — за что, да почему… А хоть бы и было за что… Подыхать все равно никому не хочется — вот и весь ответ.
Всю дальнейшую дорогу молчали. Альбина перебирала в памяти свою прошлую жизнь. И выходило, что вроде и не зря ее сюда закинуло. И мужа чужого уводила ради забавы, и да, подленько, бывало, поступала с людьми. И с денежками не все всегда по-честному выходило. Но ведь все так живут. А как иначе-то? Нет, ерунда выходит. Не может такого быть. Может, не может, — а поневоле начнешь выдумывать какие-то высшие карающие силы, когда такое с тобой приключается. Мысли эти зрели у нее давно, почти с самого начала этого безумного приключения. Гнала их, гнала, да что толку. Возвращаются…