Маленький огонек трепыхался, прыгал, но не затухал, пока Виталик продолжал свои поиски. Хорошо, что зажигалка не какое-нибудь дерьмо китайское, жаль, давно не заправляла. Результатом поисков стала керосиновая лампа, неизвестно откуда извлеченная и водруженная на колченогий стул.
— А вонь-то от нее… поморщилась Альбина.
— Потерпишь, тоже мне цаца, — беззлобно отрезал Виталий, — ну что, все дружными рядами на поиски еды? Жрать-то хочется уже…
Хлопнула крышка погреба. Заскрипели хлипкие ступеньки.
Осторожно, стараясь ни на что не наткнуться и не упасть, Альбина подошла к краю прямоугольной дыры в полу. Присела на корточки. Пахнуло землей и чем-то сладковатым.
— Ну что там?
— Ничего… Все нашли, черти, ничего не пропустили.
Однако спустя пару минут, по полу раскатились несколько картофелин, извлеченных добытчиком из недр погреба. Альбина собрала их и положила на стол, покрытый липкой клеенкой.
— Вот, держи. Все, что есть, — показалась голова его, плечи, а следом и все остальное могучее тело, — Пацан, давай-ка пошукай по соседним огородам, я там видел чахлые кустики укропа. И побольше — одна веточка не прокатит. Если что — ори дурным голосом. Понял?
Женька не заставил себя упрашивать. Только дверью шибанул о косяк, видимо, от усердия. Виталий шагнул следом и накинул на дверь крючок.
— Зачем ты?.. Альбина не успела договорить, как оказалась в его объятиях. В одну секунду халат оказался распахнут и стянут с плеч. Она затрепыхалась, как муха попавшая в паутину, но куда там. Шершавая рука Виталия прошлась по грудям, вторая начала бесстыдно стягивать трусики.
— Ты что! Ой… Дурак! Куда ручищами-то грязными… Пусти! Ребенок же увидит…
Он не слушал ее, только громко дышал прямо в ухо, навалившись всей тяжестью.
— Давай, Альбинка, сделаем напоследок… может, помрем через час… давай сладкая!
Она вцепилась в клеенку, край стола довольно чувствительно уперся в живот, сопротивляться не было никакой возможности. Да и зачем? Ведь он прав, сколько еще им осталось жить. Она улеглась грудью на столешницу и расслабилась.
…Картошку, скатившуюся на пол, собирали молча. Для порядка, она сделала вид, что крайне обижена. Натуральное животное. О чем вообще думает? Виталий имел виноватый вид. Пытался говорить ласковые слова, гладить по плечу. Наверное, решил, что сделал ей больно. А она нет, нет, да и, отвернувшись, чтоб не видел, не могла сдержать улыбку — бывает же так: вроде бы грубо изнасиловал, а никогда еще ей не было так хорошо. Эх, помирать — так с музыкой! А может, еще и живы будем, не помрем…
*****Илья сбегал в библиотеку за приснопамятным пожарным ломом, который так и лежал там со времен набега динозавров. Второй лом и кувалду нашли в механических мастерских. После чего спустились в подвал, где Славка стуком с той стороны указал им место, где надо долбить. К сожалению, больше он ничем не мог им помочь. Они энергично принялись за дело, сменяя друг друга, и вскоре им удалось пробить дыру в кирпичной кладке. В отверстии немедленно появилось довольное Славкино лицо. Он поздравлял проходческую бригаду с успехом и просил не снижать темпа, а то Николаю нехорошо, а Маринка, как выяснилось, страдает клаустрофобией на почве шершнефобии и совсем вымотала ему нервы своим нытьем. Вот тут-то и выяснилось неприятное обстоятельство. Стена подвала оказалась бетонной. Под трубы в ней имелась прямоугольная выемка дополнительно заложенная кирпичом. Вот эти кирпичи и удалось им выбить. Беда, однако, была в том, что заложенная кирпичом щель между трубами и бетоном оказалась слишком узкой. Через нее было видно Славку, можно было протянуть руку и поздороваться с ним. Но вот пролезть в эту щель не удалось бы даже Майе, не говоря уже о сочной Маринке и тем более о мужчинах. А бетон старого советского розлива, это вам не кирпичи, его так просто не возьмешь за рупь за двадцать. Разъяренный этим обстоятельством Егор принялся лупить кувалдой, но быстро выдохся, не расширив щель и на десяток сантиметров. Передали лом Славке, он ковырялся со своей стороны, громко сопя и ругаясь. По всему выходило, чтобы расширить щель до приемлемых размеров понадобиться несколько часов непрерывного каторжного труда. Они пробовали упирать лом в стену наподобие долота и бить по другому концу. Но в тесноте и темноте коридора невозможно было ни размахнуться, как следует, ни прицелиться, и после того, как Семенов чуть не звезданул Илье кувалдой по плечу, энтузиазм у них несколько поиссяк. В самом деле, овчинка, кажется, не стоила выделки. Хватит им уже инвалидов. Чем так корячиться, проще уж темноты дождаться. А воду и лекарства можно и в щель передать.
Но оказалось не так.
Внезапно откуда-то из-за спины Славки, раздался женский визг и невнятная ругань прапорщика. Люди перестали работать и уставились друг на друга.
— Что там еще? — нервно поинтересовался Семенов.
— Не знаю… все вроде нормально было… лицо Славы выражало крайнюю степень недоумения.
Визг повторился, причем на самой истерической ноте. Илья почувствовал, словно тупым зазубренным лезвием полоснули по сердцу.
— Стой! — крикнул вдруг Семенов, вслед кинувшемуся в темноту Славке. Стой!..
— Я гляну только… гляну… его спина растаяла во мраке коридора.
— Что за черт? — охотник обернулся к своим растерянным спутниками. Те молча хлопали глазами, никто ничего не понимал. Илья в первый раз видел Семенова таким… нет, не испуганным… не знающим, что делать. Что случилось-то?.. бормотал он снова и снова, — что у них там?.. Славик… он прислушивался, прикладывая ухо к щели, но никаких внятных звуков оттуда не доносилось.
— Все! — внезапно сказал охотник, его лицо опять стало решительным. Надо бежать им помогать! — бросив кувалду, он кинулся к выходу из подвала. Илья с Егором поспешили за ним. Причем Илья по-прежнему сжимал свой пожарный лом, словно руки прикипели.
Уже на лестнице они столкнулись с Борисом. Глаза у того и без того навыкате, теперь были выпучены так, что казалось сейчас вылезут из орбит и, упав, поскачут вниз по ступенькам.
— Беда Иваныч! — заорал он заполошно. Новая напасть на нашу голову… Муравьи! Стой, нельзя туда… они уже везде там… в вестибюле… надо этих… больных утаскивать…
Последующее напоминало одновременно фильм ужасов и сумасшедший дом.
Проклятая природа, должно быть всерьез решила сжить людей со свету. Сунувшись в фойе, они увидели, как из тамбура растекаются во все стороны рыжие лакированные ручейки. Воздух наполнял странный едкий запах. Удивляться новому нашествию было некогда. Первые шестиногие охотники уже миновали вертушку турникета и суетились в проходе, потихоньку заполняя коридор. Когда Семенов презрев предупреждение, попытался проскочить сквозь живой поток, случилось невероятное. Илья не понял, каким образом это произошло, но только что бегущие по бетонному полу муравьи вдруг стали подпрыгивать, словно подброшенные невидимыми пружинками. Это не были направленные прыжки, как у кузнечиков. Они подскакивали как жареные семечки на сковородке, летели наугад, кувырком. Но Семенов в одну секунду оказался усеян ими, как барбоска блохами. Вот только кусались они куда больнее блох, о чем свидетельствовал яростный рев охотника. По счастью, муравьев еще было немного, и Семенов сумел проскочить. Отбежал в другой конец коридора, где, подпрыгивая и подвывая от боли принялся сбивать с себя, кусающих и жалящих его насекомых. К нему подоспел Алексей Федорович, и принялся помогать. О том чтобы прорываться во двор нечего было и думать, к тому же и ос никто не отменял.
Илья, Егор и Борис забегали по ступенькам взад и вперед, не зная, что им предпринять.
— Чего вы там топчитесь, как сосватанные? — закричал им доктор. Бегите через второй этаж сюда, надо больных выносить.
— Черт, черт… отступал Борис, от лезущих на ступеньки муравьев, — что делать-то братцы?
Решение пришло внезапно.
— Делайте, как доктор велит, — крикнул Илья товарищам, — я знаю, как этих тварей остановить… Вперед, вперед! — пихнул он их наверх. Сам тоже помчался следом, прыгая через ступеньки, как горный архар.