- Дежурный отделения вахмистр Ахинеев! - проревели баки.
Далее прозвучал казённый доклад, из которого следовало, что в отделении всё само-собой и слава Богу, и что если донесение о происшествии в бане ни к чему не годится, то только потому и побеспокоили господина асессорского советника, что на то есть распоряжение из полицейского асессорства, доносить по банному делу обо всяком таком, чего может иметь касательство.
Эге, смекнул Припрукстен (смекалка - крылья гэбиста!), это, кажется, господин коллежский генерал печётся, стельки свои забыть не может. Он побуждающе промычал, и вахмистр продолжил по существу.
<p>
(!) В банях на Нойке один из банщиков ночью видел чёрта.</p>
- Я его сам допрашивал, - закончил вахмистр.
- Кого? - удивился Вениамин Карлович, - чёрта?
- Банщика, ваше высокородие! - вахмистр вытянул ручищу. - Он нынче в людской. Изволите смотреть?
<p>
</p>
Они зашагали по коридору. Под жандармом стенали половицы. Эдакий медведь если допросит, подумал Припрукстен, не чёрта, а всю Люциферову родню узришь.
Банщик, поджав ноги и обхватив руками плечи, сидел на табурете посреди комнаты. Он дрожал. Лицо его, отчего-то мокрое, отражало все печали и скорби, какие только могут быть в 'Жандармском отдѣленiи полицейскаго асѣссорства #6'.
- Били? - строго спросил Припрукстен.
- Никак нет, - пробасил Ахинеев и мягко добавил: - с похмелия он.
Страдалец в знак подтверждения состроил подобие виноватой улыбки.
- Так что? - спросил его Припрукстен. - Выкладывай.
- Нечистый, вашродие. Вчерась припозднился я до закрытия, и в отделениях ночевать остался, мосты-то всё одно развели. А тут он!
- Нечистый, - сыронизировал Припрукстен. - А я думал, в бане все чистые.
- Ей-бо, вашвсродие! Я уснуть не успел, он спод лавки шасть! Сам чёрен, а глазьми - во!
- А ты?
- Лежу, спужался.
- А он?
- Убёг.
- А ты?
- Лежу.
- Ну, а он? Куда он 'убёг'? - со смесью досады и раздражения спросил Припрукстен.
Испытуемый пожал плечами.
- Отвечать! - шикнул на него Ахинеев.
Банщик вскинулся, заморгал, но не ответил.
- Померещилось? - ядовито спросил Припрукстен.
- Как можно, вашсство! Маленько выпил, дык рази ж впервой. И нивжисть! Оно, конечно, если б, скажем...
- Не рассуждать! Дурак! - прикрикнул на него вахмистр.
- Ладно, - оборвал Припрукстен и резко вышел.
Что-то здесь не так, думал он, шагая по коридору. В чертей он не верил, но верил чутью, а оно подсказывало, что банщик искренен. Кого же этот болван видел?..
- Кого же это был? - обернулся он у самой коляски к провожающему его вахмистру.
- Как же?.. Привиделось спьяну, да и всё.
- Нет, не похоже...
- Так точно, ваше высокородие! - Ахинеев вытянулся и приложил к козырьку руку. - Непохоже.
- Так кого?
- Известно.
Припрукстен поднял удивлённый взгляд.
- Чёрта, ваше высокородие!
Ассесорский советник сплюнул и вскочил в коляску.
- А с этим что делать? - спросил вахмистр, придерживая дверцу.
- Гони в шею, - буркнул Припрукстен, откинулся на сиденье и предался мрачности.
<p>
Едучи, он начал просматривать международную колонку в Медовостях. Неспокойно. На Западе отношения с партнерами всё хуже, на Востоке - вот-вот война с Нихонией. Эге, смекнул вдруг он (блестящая голова!), а ну, проверим.</p>
С ходу он заказал в кабинет подшивку Медовостей за период прошедшего времени и просидел над ней до вечера. Ну! Так и есть, всё сходится, если пораскинуть фактами и сопоставить им мозги!
Вот: дипломатические во главе с высокодействительным провалили переговоры с посольством княжества Однако. Те остались недовольны и прислали ноту о разводе. Вот ещё: коллежский генерал чего-то взлютовал и приказал унять на Венском прошпекте огнестанскую свадьбу. Огнестанцы собрали своих и в драку. Вызвали казаков - те в нагайки. Разогнать разогнали, но запад затрезвонил о нацпритеснениях. И вот тебе санкции. И в Смокве́ гляди! - епископ как вдруг пошел лепить всем епитимьи по разному поводу, насилу утихомирили. Так Ватоканнская Мама тут как тут с международным докладом об иезуистике в справоплавии.