Может, они ожидали, что я вообще уберусь восвояси, но я не собирался этого делать, хотел сперва убедиться, что все мои приятели живы и здоровы. А о местечке, куда я сейчас направлялся, никто не знал - даже мои друзья.
Обогнув станцию дилижансов Кэндо, я проехал мимо соляных копей, и когда небо стало темнеть, оказался у маленькой хижины, стоящей на другой стороне болота. Зала яла собака, из дома вышел мужчина и долго глядел в мою сторону.
- Это Каллен, Майк. У меня неприятности.
- Заходи.
Кэндо Майк - невысокий, плотно сбитый человек всегда казался мне существом, выросшим из этой земли. В тех, более возвышенных местах было гораздо суше, чем в остальных районах. Впрочем, этот курган был насыпан задолго до появления здесь первых индейцев.
Майк взял моего коня и скрылся из вида. Следуя за ним, я понял, что он привязывает его в конюшне, выкопанной в кургане и скрытой среди деревьев. Стены конюшни были сложены из потемневшего древнего камня. Внутри стояли еще четыре лошади. Майк открыл брезентовый полог, прикрывавший склон, и в конюшне сразу стало светлее.
- Белые люди искали здесь золото, - объяснил Майкл - это было давным-давно, еще во времена моего прадеда. У древних не было золота, здесь лежат только их кости.
Мне казалось, будто я знал всю жизнь коричневое, изрезанное морщинами лицо Кэндо Майка.
В первый месяц пребывания в Техасе, на краю болот, мы нашли шатающегося от лихорадки, ничего не соображающего Кэндо Майка. Взяли его в дом, лечили хинином, он выжил и стал добрым другом семьи.
Он еще был слаб, лежал в постели, но в одно прекрасное утро ушел. Однако через несколько дней мы нашли на крыльце окорок, затем - двух великолепных диких индеек. Именно Майк выучил меня всему, что я знал о болотах, где он прожил всю свою жизнь. Сейчас ему, наверное, лет шестьдесят, но сила и выносливость его не покинули - он мог несколько дней кряду идти пешком или скакать на лошади.
Майк заварил кофе пополам с цикорием, сдобрил его порцией рома, затем принес кукурузный хлеб, черные бобы и оленину. Королевский завтрак!
В дальнем уголке острова у Майка имелось кукурузное поле и приличных размеров огород. Он редко выезжал в город, только по делу, белых не уважал, игнорировал их вопросы и не вступал в контакт.
За едой я рассказал Майку, что произошло, закончив словами:
- Майк, мне надо узнать, что случилось с остальными и передать записку Кейти Торн.
Когда Майк уехал, я растянулся на постели и, доверившись собаке, которая разбудит меня в случае опасности, заснул.
После полудня я вдруг проснулся и, как обычно, лежал сперва тихо и неподвижно. Нигде ни звука, спустив ноги на пол, я прошел к окну и долго всматривался в призрачный мир болот.
Выйдя во двор, я плеснул в корыто ведро воды и с наслаждением ополоснулся. Вода была холодной и бодрящей. Еще четыре ведра я вылил прямо на себя, и снова почувствовал себя человеком. Первым делом проверил оружие. В седельной кобуре находился револьвер, и Майк еще одолжил мне свой. Винтовка - мой собственный "спенсер", хотя как ее раздобыла Джейн Уотсон понятия не имею, если только ей не помог Джон Тауэр.
День выдался тихий и солнечный. Изредка по небу проплывали одинокие облака.
Найдя корм для животных, я покормил вначале кур, потом лошадей. Где-то в болотах закричала гагара. Вернувшись в хижину, я отрезал ломоть ветчины, поджарил яичницу и приготовил кофе.
К тому времени, как я закончил ужинать, солнце уже село, и я не знал, куда себя девать. Майк вряд ли вернется так рано, поэтому я обыскал хибару, надеясь найти какое-нибудь чтиво. Должен признаться, что не такой уж из меня читатель, разбираю потихоньку по слогам все, что написано, но с трудом.
У Кэндо Майка, которого я и не думал считать грамотеем, оказалась куча журналов и книг, большинство - ужасно старые. Я нашел, например, августовский номер "Атланта Монсли" за 1866 год и стал читать очерк, который назывался "Один год в Монтане".
За чтением этой статьи я задремал и проснулся в панике. Мне вообще нельзя засыпать надолго, а в частности - с горящей лампой. Погасив огонь, я постоял в дверях, пока глаза привыкнут к темноте, затем вышел во двор. Ко мне подошла собака, я тихо заговорил с ней и почувствовал похлопывание хвоста по лодыжке. После этого спустился с крыльца.
Стояла мертвая тишина. Я отошел на несколько шагов от хижины и повернулся, чтобы снова взглянуть на нее. Человек может стоять в шестидесяти ярдах от дома и даже не догадываться, что там кто-то затаился.
В том месте, где жил Кэндо Майк, рукав Серной реки делал петлю, потом в своем течении возвращался к тому же месту, образуя что-то вроде глубокой излучины. Здесь густо росли гиацинты, а вода была мелкой. Дорога шла по обе стороны залива. Нервничая, как щенная сука, я перешел рукав и направился по правой дороге. Не прошел и тридцати футов, как услышал топот - всадники!
Я остановившись как вкопанный, прислушался. Один голос что-то проворчал, второй приказал ему замолчать. Этот, ворчащий, принадлежал раненому, которого выхаживала Кейти, значит - это шайка Барлоу!
Напрягая слух, я уловил, как кто-то назвал имя - "Сэм"... Стало быть, это сам Барлоу.
Они остановились на дороге, перекрывая мне путь к хижине Кэндо Майка. Знали они о Майке и его жилище? Неужто, они поймали его, и теперь ищут меня?
Нет! Майк умрет, но не скажет ни слова. Тем не менее я осторожно двинулся в сторону противоположного берега. Когда находился в пятнадцати ярдах от внутреннего берега рукава, соображая, как бы незаметно преодолеть это расстояние по глубокой и открытой воде, я услышал - едет еще одна группа всадников.
Я присел на корточки и стал ждать.
Кони шли шагом и, судя по скрипу снаряжения, это были солдаты.
Расстояние по прямой от рукава до рукава едва достигало сотни ярдов, это полмили, если ехать по суше. И меня осенило.
Крикнул негромко, но достаточно четко, чтобы можно было разобрать каждое слово: