- Помнишь, Андрюша, как ты мне быстро корову разыскал, - польстила для начала бабка, - теперь снова выручай, беда пришла: от мишки избавь чуть в лес не утащил.
- Какой Мишка? - не сразу понял Андрей. - Курьянов, что ли? Нужна ты ему, как же!
Евменовна законфузилась, игриво отмахнулась конопатой лапой, собрала сухие губы в ладонь:
- Андрюша, не смейся над старой - грех ведь. Какой Курьянов? Он уж до завалинки доползти не сумеет. То медведь за мной ходит. Вчера всю дорогу из Оглядкина следом перся, паразит, и мычал как корова недоеная, зашептала, приблизившись. - Знаешь, в народе говорят, если медведь вдовый, так он еще с лета бабенку себе присматривает, чтобы в берлоге теплее зиму коротать. А как бабенки нынче все крашеные, в пудре-помаде да духами обрызганные, так он ими брезгает, а я, видать, ему в аккурат пришлась. Да и немолодой уже, верно, в годах - морда и загривок седые, по себе, значит, подбирает, охальник.
"Совсем спятила", - сердито подумал Андрей, отодвигаясь.
- А чего тебя в Оглядкино занесло?
- Ну а как же? Бабы говорят, туристы там остановились, в Хмуром бору, так поговорить с ними хотела... пообщаться, - с удовольствием выговорила бабка новое слово, - новости узнать, рассказать чего.
- Правильно леший тебе посоветовал - на печке сиди, а по лесам не шляйся!
- Помоги, Андрюша, не дай бог, припрется ночью, утащит в лес - совсем ведь пропаду. Какая ему из меня сожительница!
Еще до армии - Андрей помнил - побрызгали Синереченские леса с самолета, чтоб извести какого-то вредного жучка, да так крепко побрызгали - не то что ежика, комара в лесу не осталось. В последние годы ожил старый лес, помолодел, зазвенел птицами, боровая дичь откуда-то взялась, лоси осмелели, волк за ними с севера потянулся. Вот и медведь объявился. Если, конечно, не врет Евменовна, гораздая придумывать что-то уж вовсе несуразное.
- Сходи, Андрей Сергеич, - ныла бабка, - и туристов погляди - вроде уважительные ребята, чайком с конфеткой меня напоили, да уж больно костры шибкие жгут и водки в кустах цельный мешок прячут. Да и маты такие загинают - деревья дрожат. Вот пойдешь поглядеть - и медведя застрели, ладно?
- Нельзя его стрелять, - теряя терпение, отрезал Андрей и встал. - Он на весь край небось один. На развод оставим. И ты от него не бегай, не бойся - не польстится он на такое сокровище.
- Смейся, смейся, внучок, - со злостью зашамкала Баба Яга, - кабы не заплакать тебе, злорадному! - и хлопнула дверью.
В лес Андрей все-таки пошел: туристов посмотреть следовало. Нашел он их легко, поздоровался, осмотрелся. Ни "шибкого" костра, ни водочных бутылок не обнаружил. Ребята оказались аккуратные, из настоящих путешественников. Стоянку держали в порядке: палатки туго натянуты, костерок обложен камнями - не поленились с речки натаскать, топоры торчали в старом пеньке, а не в живом дереве, как иногда бывает, даже ямка для мусора отрыта и прикрыта от мух лапником.
Медведя они, оказывается, тоже видели - приходил под утро, чисто вылизал немытую с вечера посуду, погремел пустыми банками в помойке и ушел, "ничего не сказав".
Ребята предложили Андрею дождаться ухи - вот-вот должны были вернуться рыболовы, но он отказался - некогда...
Хмурый бор только зимой был хмурым, а вообще-то, в Синеречье не сыскать места приветливее и солнечнее. Андрей давно уже не бывал здесь, и радостно ему дышалось, весело было хрустеть валежником, поддавать носком сапога крепкие шишки, снимать ладонью с влажного лица невесомую упрямую паутинку. Он, не удержавшись, срезал зачем-то два крепких грибочка, понюхал, улыбаясь, и наколол их на сухую ветку, высыпал в рот горсть горячей земляники. У большой, туго натянутой между землей и небом сосны Андрей остановился, прислонился к звенящему стволу, чувствуя, как он дрожит, шевелится, толкает в плечо, запрокинул голову. Над ним, высоко-высоко, размашисто качались далекие кроны, гнали по синему небу белые, пронизанные солнцем облака, толстым сердитым шмелем гудел в ветвях упругий ветер.
И вдруг в этом прекрасном разумном мире раздались два резких, почти слившихся выстрела. "Дуплет. Пулями. Кто?" - мелькнуло в голове Андрея, уже быстро шагавшего на еще разбегающийся, мечущийся по лесу грохот. Он шел бесшумно, не раздвигая ветви, а скользя между ними, чтобы не шуршала листва по одежде, ставил ноги легко, чтобы не трещали под сапогами сухие сучки.
На краю небольшой, зарастающей молодняком вырубки Андрей остановился, осмотрелся - увидел невдалеке задержанное густой листвой жиденькое, прозрачное облачко дыма, и ему показалось, что в воздухе еще стоит нерастаявший, тревожный запах пороха. Какой-то человек, стоя на коленях, возился с чем-то большим, темным, что-то быстро делал с ним.
Андрей терпеливо дождался порыва ветра, тихо подошел сзади, сжал зубы, непроизвольно закачал головой. Медведь лежал на спине, раскинув лапы, как убитый человек, запрокинув большую голову с открытыми, будто еще видящими глазами. Земля вокруг него была изрыта когтями, забросана клочьями выдранной травы. В воздухе густо стоял тяжелый дух сырого горячего мяса, жадно жужжа, кружились большие зеленые мухи.
Генка Шпингалет, мотая головой, сдувая с лица комаров, сноровисто, воровато свежевал тушу. Левая рука его, голая по локоть, в ошметках красного мяса, в клочьях мокрой шерсти, задирала, оттягивала взрезанный край шкуры; в правой, окровавленной, безошибочно, точно сверкал тусклым лезвием длинный нож.
- Здорово, браконьер, - негромко сказал Андрей. - С полем тебя.
Тот вздрогнул, выронил нож, мокрая красная лапа метнулась было к ружью, но Андрей успел отбросить его носком сапога.
Генка был в растерянности недолго, нахальства ему не занимать.
- Он сам на меня бросился. Необходимая оборона была, - ухмыльнулся он.
- И ты на этот случай в лес с ружьем пошел, а в стволы "жаканы" забил, - добавил Андрей.
- Ага, он мне давно грозил. Ладно, шеф, давай по совести: мясо пополам, а шкура вся тебе. Галке на свадьбу подарок сделаешь. - Генка поглубже натянул кепочку и снова нагнулся над тушей. - И разойдемся друзьями.
- Что ты, как можно мне с таким человеком дружить? - усмехнулся Андрей. - Загоржусь тогда совсем.
Генка поднял голову, посмотрел кругом, потом снова в глаза милиционеру.
- Жить не хочешь? Мы одни здесь...
- Что? - так спокойно и вежливо, будто действительно не понимал, переспросил Андрей, что Генка сразу понял - не напугать ему участкового, не уговорить его и не совладать с ним.
- Ладно. - Он скрипнул зубами и грязно выругался. - Сейчас твоя сила, но я своего часа дождусь, за оба раза посчитаюсь. Ты жди, оглядывайся!..
После суда (Генку оштрафовали сильно и ружье конфисковали) он при всех сказал и не раз потом повторял, что околоточному (так он Андрея за спиной называл) все равно "пасть порвет". Андрею эти слова передали, и он хотя особенно об этом не думал - других забот хватало, но все-таки понимал: злопамятный, истеричный Генка долго ждать не будет и, как удобный случай выпадет, может на крайность пойти...
Вполне возможно, что с Агарышевым он уже давно знаком был. Надо бы уточнить, где отбывал наказание Генка и не имелось ли у них контактов раньше.
В селе Андрей обогнал телегу, в которую были сложены разобранные разноцветные крылья и мотоциклетные шлемы и которую сопровождал конный эскорт во главе с физкультурником. Андрей остановился на обочине, и к нему подбежала веселая орава.
- Андрей Сергеич, а мы уже тренироваться сегодня начали! У Лешки Куманькова лучше всех получается, а Челюканов боится! Тридцать первого, в воскресенье, летать будем, приходите посмотреть.
- Спасибо за приглашение, обязательно приду.
...Я никого не увидел возле него,