Деятельность Троцкого.
Особо секретно.
Бронштейн, по прозванию Троцкий, Леон, родился 26 октября 1878 года в Громоклеях, сын Давида и Анны Полянских.
В феврале 1911 года Бронштейн прибыл в Вену и поселился на Weinbergstrasse, 43, с женою (по фамилии Седова). Они занимали маленькую комнату и не каждый день бывали сыты. Вдруг Бронштейн переезжает на другую квартиру и поселяется в более комфортабельном помещении на Einsiedeleigasse, 9. Он начинает издавать газету «Правда», которая выходит в неопределенные сроки. В течение некоторого времени эта газета еле-еле влачит свое существование, и выход ее совершенно необеспечен.
Но вдруг счастье поворачивается лицом к Троцкому, и его «Правде», и эта газета, экземпляров которой почти нигде не было видно, распространяется повсюду. Распространением ее занимается народная книготорговля (Volksbuchhandlung), находящаяся на Zumpendorferstrasse, 18.
Эта книготорговля находится в заведывании Игнатия Бранда (Ignaz Brand). Этот Игнатий Бранд, австрийский подданый, является определенным агентом венской политической полиции, и при его посредничестве Бронштейн сам становится агентом той же полиции в октябре 1911 года с жалованием в 300 крон в месяц. На этой своей службе он действует заодно с Раковским, который был одним из главных агентов австрийской политической полиции на Балканах[371].
Бронштейн продолжал свою работу в качестве редактора «Правды» и агента австрийской полиции до 6 ноября 1914 года — до того времени, когда австрийское правительство послало его в Париж, чтобы он мог там продолжать свои подвиги. Надо отметить, что он мог оставаться в Вене больше трех месяцев после объявления войны, без всяких осложнений, хотя он русский подданый. Почему? Это ясно.
Поселившись 20 ноября 1914 года в Париже, Бронштейн издавал там газету «Наше слово» (на русском языке), орган мира во что бы то ни стало, и часто защищал в своей газете австрийское правительство. По постановлению французского правительства от 15 сентября 1916 года «Наше слово» было закрыто, а по отношению к Бронштейну, о роли которого в Париже, вероятно, были получены соответствующие сведения, было сделано распоряжение о его высылке. Не получив от Швейцарской миссии разрешения на въезд в Швейцарию, он был отправлен 31 октября 1916 года на испанскую границу. Так как и испанское правительство тоже не хотело иметь его у себя, Бронштейн должен был отправиться в Америку. Когда он прибыл в Мадрид, он был арестован и отвезен в Кадикс, где и был посажен на пароход. В день его отъезда в Мадриде он имел при себе 15 000 франков французскими и испанскими деньгами[372].
Специалист по Латинской Америке Ю. Папоров, работавший в музее Троцкого в Мексике, отмечает, что о его шпионских контактах было прекрасно известно и Ленину, и прочим большевистским вождям, которые не считали это чем-то зазорным[373].
В книге «Троцкий и евреи» Джозефа Недавы есть интересное свидетельство еврейского журналиста М.Уолдмана, который знал Троцкого еще с того периода времени, когда тот в Вене «имел обыкновение играть в шахматы с бароном Ротшильдом в Cafe Central, а часто и в Cafe Arkaden, днем по обыкновению читая прессу»[374]. В этой связи нельзя не согласиться с историком А. Ивановым (Скуратовым), который в своем небольшом, но толковом очерке замечает, что «роль Троцкого в Сараевском покушении могла быть отнюдь не самостоятельной»[375].
Можно себе представить, как перекашивало лицо Троцкого, когда он читал в газетах такие вот слова австрийского престолонаследника:
Я никогда не поведу войну против России. Я пожертвую всем, чтобы этого избежать, потому что война между Австрией и Россией закончилась бы или свержением Романовых, или свержением Габсбургов, или, может быть, свержением обеих династий… Война с Россией означала бы наш конец. Если мы предпримем что-нибудь против Сербии, Россия встанет на ее сторону, и тогда мы должны будем воевать с русскими. Австрийский и русский император не должны сталкивать друг друга с престола и открывать путь революции.
Ясно, что с такой своей позицией Франц Фердинанд не мог не вызывать бешеную злобу и у самого Ротшильда. Сейчас даже либеральная прозападная печать в Сербии не скрывает, что эрцгерцог грозился, придя к власти, изъять все австрийские деньги из банков Ротшильда[376]. Не подлежит сомнению и то, что весь этот синклит (Троцкий — Натансон — Чернов — Фейт) содержался теми, кто был кровно заинтересован в убийстве эрцгерцога как первой искры общеевропейской катастрофы.
Реплика Ю. Сербского: Может показаться интересным, что один мой знакомый (еврей) лет десять назад посетил Ротшильда и тот дал ему задание найти чертежи печей, в которых нацисты сжигали евреев. Он, мол, не пожалеет на это денег…
Автор: Как же звали этого искателя?
Ю. Сербский: Лев Ильич, это мой знакомый по прежней работе. Дело было так. Во времена новой смуты я неожиданно увидел его по ТВ в президиуме какого-то еврейского конгресса в Москве. Очень удивился: вот так проныра!.. Потом я его расспросил и оказалось, что его дочь уже в США, сын на распутье: куда ехать и ехать ли вообще… Тогда Лев Ильич и поведал мне эту историю с печами: с Ротшильдом (не помню, с каким именно) он встречался то ли в Европе, то ли в США. Проживает пока в Питере, но я давненько его не видел. Сестра и мать давно в Израиле.
Конечно, всегда находятся скептики, готовые криво улыбнуться. Главный редактор одесской иудейской газеты «Шомрей Шабос» Цви-Гирш Блиндер одну из своих авторских колонок посвятил полемике с журналом «Техника — молодежи». Блиндеру стало не по себе, когда, открыв один из номеров журнала, он прочитал такое:
Масонская организация «Молодая Босния», находившаяся под контролем британской разведки, выдвигала на роль убийцы своего лучшего боевика Мустафу Голубича. Но буквально накануне операции англичане сообразили, что если эрцгерцога убьет боснийский мусульманин Голубич, австрийцы могут начать войну не с Россией, как планировалось, а с Османской империей, да еще не исключено, что в союзе с Германией и Россией. А масонской Антанте позарез нужно было вовлечь Россию в войну именно с этими державами.
И вот началась тонкая игра, в которой не последнюю роль сыграл балканский корреспондент газеты «Киевская мысль» Лев Троцкий. Было решено вывести автомобиль эрцгерцога на террориста-серба, чтобы всю ответственность возложить на Сербию, которой всегда патронировала Россия. Только в этом случае можно было уверенно рассчитывать, что Россия неотвратимо втянется в гибельную для нее войну[377].
Мотивы раздражения одессита Блиндера понятны. Но вот как тогда отнестись к тексту небезызвестной «Красной симфонии»? Может ли она служить подтверждением тайной режиссуры Троцкого?.. И как отнестись к «личным дневникам» Л. Берии, опубликованным моим давним коллегой Сергеем Кремлевым?.. Их подлинников не существует, но аутентичность текста подтверждается обилием косвенных факторов.
Но к сути дела. В январе 1938 года, незадолго до начала процесса над участниками правотроцкистского блока, один из обвиняемых, тот самый Христиан Раковский (он же Хаим Раковер), желая спасти свою жизнь, заявил, что хочет дать исключительно важные показания. Раковского допрашивал некто Гавриил Гавриилович Кузьмин, он же советский заграничный агент Ренэ Дюваль, фигурировавший в протоколе под агентурной кличкой Габриэль. Разговор шел на французском языке, а стенографировал его и переводил врач-фармацевт НКВД И. Ландовский. Зимой 1942 года тот погиб под Ленинградом, а его дневник вместе с копией протокола допроса Раковского попал в руки одного испанца, друга Ландовского. Так в Барселоне вышла книга «Красная симфония», где приводился упомянутый протокол.
371
Раковский Христиан Георгиевич (1873–1941) — видный троцкист, приговорен к 20 годам тюремного заключения с конфискацией имущества, расстрелян без суда перед сдачей г. Орла немцам.
372
Секретный доклад заграничной агентуры Департамента Полиции http://www.politology.vuzllb.org/book_o108_page_5.html/.
374
Joseph Nedava,
376