# Здесь один студент очень правильно выразил: а как мы относимся к крестьянству? Он сам таджик, но он говорил и о таджикском крестьянстве, и о русском, о всяком крестьянстве. Спасибо, я благодарю его. Да, как мы относимся к крестьянству? Сегодня крестьянство грабят безжалостно. Мы отбиваем у них всякую охоту работать. Они молоко продают за бесценок, а те, кто наживаются, берут за молоко это — в 3, в 4 раза дороже, за мясо — в 5, в 6 раз дороже. Фермеров душат, условия душат фермеров. Еле-еле создаются арендные звенья. Я рад, что здесь, в студенческой городской аудитории прозвучал такой голос. То есть нам осталось ещё немножко додушить наше крестьянство, ещё немножко додушить наше производство, мы это уже успешно делаем, снижаем по 20, по 30 процентов в год, — и тогда на иностранные товары цены пойдут в 10 раз выше. И мы скажем: позвольте, что такое, что случилось, куда делась реформа? А никуда, мы её всю прохлопали. Потому что реформу надо делать так, чтобы развивалось наше производство, наше крестьянство, чтоб мы сами себя кормили.
# Спросили меня, как я оцениваю перспективу во времени. Это, друзья мои, самый тяжёлый вопрос. Я на это скажу вам не в числах, а только в условных фразах. Перспектива во времени зависит от множества обстоятельств. От поведения нашего народа; от поведения наших районных властей; от поведения наших областных властей; от поведения центральных властей, Государственной Думы, президентского аппарата, правительства; от нашей психологии, от нашего мировосприятия. От этого всего — зависит. И как мы выпутаемся из нынешнего — по-всякому может быть. Может быть чудесное продвижение. Может быть мучительный зигзагообразный длительный путь. Помните, что судьба наша, каждого человека, — в его руках, и судьба народа в его руках. Я боюсь судить о сроках, тем более, что — тут ещё никто сейчас из вас не назвал страшную нашу демографическую проблему. Сейчас у нас меньше пишут об этом, чем пишут о нас в Соединённых Штатах. В Соединённых Штатах приводят ужасающие цифры того, как у нас растёт смертность, как у нас падает рождаемость, как у нас растут больные дети от наследственного алкоголизма, недостаточно развитые. И сколько бывает проблем в деревенской школе. Ещё вот этот узел надо развязывать.
Надо забыть революции, забыть их, этих безумцев, которые говорят: а иначе мы ничего не добьёмся. Спасибо! Когда начались реформы александровские, революционеры говорили: нет, мы скорей, скорей хотим! стреляй, стреляй, скорей, нам некогда ждать реформ! Дострелялись. Позже, в начале XX века, начались столыпинские реформы. Столыпинские реформы враждебно сдавливали со всех сторон. Меня сегодня спросили, довольно наивный вопрос, чьи бы портреты я предложил бы здесь повесить. Ну, конечно, многих, многих наших учёных, — конечно, не пропустить ни великого Ломоносова, дар нашего Поморья, ни Менделеева, ни, тут спросили, Лосева, других наших философов XX века, ни многих писателей, — конечно, вам стен не хватит разместить русских людей, которыми мы гордимся. Но если бы вы захотели где-то повесить портрет и государственного деятеля, я бы просил вас не пропустить Петра Аркадьевича Столыпина.
# Я рад, что у многих выступавших здесь именно студентов — проявляется надежда на возможность преобразований. Я рад. Это и свойство молодого оптимизма, и вместе с тем живое чутьё, что мы можем и должны преодолеть наши нынешние соблазны и выйти в лучшую жизнь. Тут был и такой звук: о падении точных наук, и несколько студентов говорили, что непрестижно, неприбыльно, бросают. Да, всё это есть. И осуждать трудно. Кто скажет — малодушие, кто скажет — неизбежность. То же самое и о тех людях, которые покидают вот сейчас родину и уезжают в поисках лучших заработков. Не будем бросать в них камней, но и восхищения они не вызывают. Наука, особенно точная, испытала в эти кризисные годы самый больной удар. А сколько у нас было передовых изобретений! — множество! Вот, я побывал в новосибирском центре ядерной энергетики. И в томском кардиологическом институте, первого класса. Тяжело. Пережить это падение будет тяжело, и слава тем, кто сейчас идёт в науку не из расчёта, каков будет у него престиж, а из страсти к науке.