– Что ж, возвращаясь к теме твоих великолепных сисек, – Табита прочистила горло. – Ты, возможно, думаешь о поцелуе. Он, наверное, подумывает о том, чтобы трахнуть тебя шестью способами до воскресенья после того, как ощутил твои сиськи.
– Не думает, – сказала я.
Дел фыркнула, избегая моего взгляда.
– Уверяю тебя, он думал об этом, – сказала Табита.
– Дел? – спросила я.
Она пожала плечами и поморщилась, уставившись на остатки взбитых сливок в своей чашке.
– Я не думаю, что он тебе скажет. Я действительно считаю, что если ты готова к чему-то сложному, есть шанс, что на этот раз у тебя всё получится.
– На этот раз? – почти одновременно спросили Дефне и Табита.
– Мы уже целовались раньше, – ответила я. – Один раз.
– Боже мой, неужели? – ахнула Дефне, а Табита спросила:
– Когда это было?
– Шесть лет назад.
– Шесть лет назад? – возмутилась Дефне. Она была самой младшей из нас. В начале января ей исполнилось 25 лет, а это означало, что шесть лет составляли, по сути, четверть её жизни. Шесть лет назад она была бы подростком.
– Нам нужно больше деталей, – сказала Табита.
– Мне очень хочется узнать об этом, – Дел подтянула ноги и положила подбородок на колени. – Ты никогда не рассказывала мне о том поцелуе.
– Ты никогда не спрашивала.
Если бы она спросила, я бы сказала ей. Это не было большим секретом.
Мой взгляд скользнул по их терпеливым, ободряющим улыбкам, и в груди у меня потеплело. Может быть, она никогда не спрашивала, потому что предполагалось, что ты добровольно делишься такой информацией с девушками. Я смутно помнила свои ранние школьные годы, когда хихикала со своими друзьями за обеденным столом и замолкала только тогда, когда мимо проходил симпатичный мальчик.
У меня уже давно не было друзей.
– Ладно, Корделия, – улыбнулась Делайла. – Что случилось шесть лет назад?
ГЛАВА 9
шесть лет назад
– Вот ты где! – Корделия завернула за угол на кухню и скорчила гримасу при виде салата, который я готовил. Как эта женщина могла питаться одним мороженым и нутеллой, сохраняя при этом идеальную фигуру в форме песочных часов, было выше моего понимания. Ну, не совсем, она тратила много времени на плавание.
– Искала меня?
– Можешь меня подвезти?
– Подвезти? – мои брови поднялись вверх. Она ни разу не выходила из дома с тех пор, как я начал здесь работать. Прошло почти семь недель – и всего через два дня я выберусь из этого уродливого домика Барби.
– У тебя есть водительские права, верно? Я не помню, обсуждали ли мы это во время собеседования.
– Конечно. Прямо сейчас?
– Да, пожалуйста.
– Куда мы направляемся?
– К врачу.
– О, – я взглянул на часы на плите. Было уже больше восьми вечера. Вероятно, это было лучшее время для посещения врача, если вы хотели избежать встречи с людьми. – Две минуты, – я вытер руки кухонным полотенцем и начала убирать со стола.
– Ты не мог бы поторопиться?
– В следующий раз просто предупреди меня, и я буду готов к твоим встречам, – сказал я.
Следующего раза не должно было быть, но, чёрт возьми, следующий парень мог бы поблагодарить меня за то, что я научил её элементарной вежливости.
– Я знаю. Мне жаль. Это как бы внепланово.
Дрожь в её голосе заставила меня вскинуть голову. Корделия не заикалась. Она может говорить милю в минуту или начинать одно и то же предложение пять раз, не замечая этого, но она никогда не запиналась.
– Что не так?
– Ничего.
– Ты действительно плохо врешь. Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил об этом?
– Машина. Сейчас. Пожалуйста.
– Скажи мне, что не так.
Теперь я не спрашивал.
– Мне нужен врач, и ты не отвозишь меня. Вот что не так, – она обхватила себя руками, вырез её свитера соскользнул, обнажив лишь намек на нежное розовое кружево под ним. Впервые за семь недель я не возражал против этого проклятого цвета.
– Я могу оказать первую помощь, – я оторвал взгляд от её лифчика и осмотрел её, пытаясь найти травму, но безуспешно.
– Боже мой, Виктор, мне нужен гинеколог, – она демонстративно опустила взгляд на свои бедра. – Пожалуйста, мы можем уже поехать?
– Чёрт. Да. Чёрт, прости.
Это определенно было то, о чём должен был позаботиться врач. Я оставил салат и овощи и последовал за ней в гараж. Её машина была обычным городским лимузином, и моей первой мыслью было, что она не розовая, а второй – что, конечно, она не будет розовой. Оказавшись на улице, Корделия не захотела бы, чтобы её видели.
Она молча забралась на заднее сиденье и пристегнулась, я был уже на полпути к водительскому сиденью, когда понял, что она не закрывает свою дверь. Кто знает, закрывала ли она когда-нибудь дверцу до сегодняшнего вечера? В любой другой вечер я бы закатил глаза от того, какая она избалованная. Вместо этого я просто закрыл её дверцу, дважды постучал по ней, затем сел на своё место.
Машине потребовалось мгновение, чтобы ожить, но, по крайней мере, аккумулятор не разрядился.
– Ты не можешь оставить машину вот так пылиться, – сказал я, пока она включала GPS на своём телефоне. – Тебе нужно время от времени водить её, иначе она не заведется.
– Ты можешь пользоваться ею, когда захочешь. Я не вожу.
Дело было не в этом. Гребаный смысл был в том, что в следующий раз она не попадёт к врачу, если не будет следить за обслуживанием машины. Ни её бывший охранник, ни Корделия даже не упомянули мне о машине, иначе я мог бы присмотреть за ней. Мне нужно написать целое гребаное руководство для следующего парня.
– Скажи мне, что не так, – повторил я свои слова из кухни, посмотрев на неё в зеркало заднего вида. Её глаза были закрыты, но напряжение было написано на её лице.
– Нет, – выдохнула она.
Я одним глазом следил за дорогой, другим – за ней. Может быть, из-за ночных уличных фонарей, но она выглядела бледнее. Какого хрена я скажу врачу, если она упадёт в обморок.
– Тебе больно?
– Не мог бы ты, пожалуйста, заткнуться и вести машину, – огрызнулась она. – Ты сводишь меня с ума.
Чёрт. Это был первый раз, когда она повысила на меня голос. И она велела мне заткнуться, а не сидеть тихо, или прекратить говорить, или любую другую вежливую фразу, которую она могла бы использовать, чтобы скрыть свои намерения.
Поэтому я заткнулся и отвез её в клинику женского здоровья, которую она выбрала.
Внутри Корделия оформляла документы и говорила с врачами, и, если бы я не провёл с ней последние семь недель, я бы не заметил всей этой нервной суеты. Её руки постоянно двигались, но медленно и почти нарочито. Потянула за рукав. Провела по волосам. Стряхнула пыль с одежды.
Каждый коридор, по которому нас вели, каждую зону ожидания, мимо которой мы проходили, я быстро осматривал. Люди, камеры, выходы. Затем мой взгляд вернулся к Корделии. Пока её в конце концов не отвели в смотровую, куда я собирался последовать, пока она не смерила меня взглядом, который сразил бы более слабого мужчину.