Ладно.
Я попытался сесть в зоне ожидания, но мои ноги не слушались. В конце концов, я просто начал расхаживать взад-вперед, не сводя глаз с этой чертовой закрытой двери.
– Тебе нужно расслабиться, чувак. Первый ребенок? – какой-то лысый парень с широкой улыбкой поднялся с одного из дешевых пластиковых сидений.
– Что?
– В первый раз становишься отцом?
– Конечно, – выдавливаю я, прежде чем повернуться обратно к двери.
Он сказал что-то ещё, но я не обратил на это внимания. Давненько я не пользовался этим особым умением, но на ринге это было необходимо. Когда ты дрался, ты не мог сосредоточиться ни на чём, кроме своего противника. Прямо сейчас это означало сосредоточиться на двери, которая отделяла меня от Корделии.
Через сорок семь минут дверь, наконец, открылась, и Корделия вышла наружу. Я машинально ещё раз осмотрел её, не обнаружив ни новых ран, ни порезов, ни бинтов, или бог знает чего, чёрт возьми, я искал. Её руки были сжаты в кулаки на концах рукавов, а плечи дрожали.
Блядь.
Это, должно быть, плохие новости.
– Что тебе нужно? – спросил я, подходя и обнимая её одной рукой за спину, прежде чем она упадет. Где был этот гребаный доктор?
– Отвези меня домой, пожалуйста.
Я подавил желание подвергнуть сомнению это решение.
– Конечно.
На этот раз я открыл и закрыл для неё дверцу машины, но к тому времени, как я сел на водительское сиденье, она не пошевелила ни единым пальцем, просто сидела, уставившись на меня и дрожа. Казалось, что этим должны были заняться те врачи с их модными медицинскими степенями.
– Тебе нужно... – я оборвал себя. Она не выглядела так, как будто она могла что-то делать. Я развернулся, встав на колени на своем сиденье, чтобы перегнуться через центральную консоль. Это было немного непросто, но мне удалось схватить ремень безопасности и пристегнуть её. Она даже не отреагировала, когда я взял её волосы, чтобы освободить их от ремня безопасности на груди. – Хочешь обратиться в другую клинику? Получить второе мнение?
Она покачала головой.
– Со мной всё будет в порядке с медицинской точки зрения, – заикаясь, произнесла она. – Это паническая атака.
– У тебя сейчас паническая атака?
– Да, – сна снова закрыла глаза, и я мог наблюдать, как она пытается замедлить дыхание, пытается взять под контроль свои дрожащие конечности, но это помогало лишь на короткое мгновение, прежде чем дрожь возвращалась.
– Что я могу сделать?
– Домой.
– Хорошо.
Было чудом, что я довез нас домой целыми. Моё внимание было приковано не к улицам, а к девушке в зеркале заднего вида. Чем дальше мы отъезжали от клиники, тем меньше она шевелилась. К тому времени, как мы заехали в гараж, её губы были единственным, что всё ещё дрожало.
Я вывел её из машины и повел в дом, но она остановилась у лестницы, прежде чем я успел спросить, не нужно ли ей, чтобы я поднял её наверх.
– Ты собираешься уйти, не так ли?
Возможно, Корделия была более наблюдательной, чем я думал. Я не ответил. Я не хотел говорить ей и портить её вечер ещё больше.
– Две недели? – спросила она.
Я не ответил.
– Одна неделя?
Я не ответил.
– Я понимаю.
– В этом нет ничего личного, Корделия, – сказал я, как будто это могло как-то что-то исправить.
– Мне нужно присесть, – она огляделась, её руки зависли в воздухе, но не обнаружили ничего, кроме меня, в пределах непосредственной досягаемости. – Не из-за этого. Я не сержусь на тебя. Мне просто нужно присесть.
– Вот, – я схватил её за руку, её пальцы были ледяными и тонкими в моей ладони. Решив не нести её наверх, я обнял её другой рукой за талию и вместо этого повел в гостиную.
– Чёрт, – простонала она, когда я опустил её на диван.
Я подавился смехом и уткнулся лицом в плечо. Она все равно уловила это.
– Что? – она подняла брови, глядя на меня, но не отпустила мою руку, удерживая меня согнутым над диваном.
– Ты не ругаешься.
– Мне чертовски больно, а ты, блядь, уходишь. Чёрт – единственное подходящее слово.
Её хватка на моей руке усиливалась с каждым словом, гнев и разочарование окрашивали её щеки в ярко-красный цвет. Кончики её пальцев впивались в мою кожу, а её глаза неотрывно смотрели на меня. Невысказанный вызов повис в воздухе между нами. Она ждала, что я солгу, успокою её, скажу, что все будет просто замечательно.
Мои нервы были на пределе. Каждая клеточка моего тела была натренирована реагировать на конфронтацию насилием.
Автоматически мой взгляд скользнул по ней в третий раз за этот вечер, чтобы найти слабое место. Он остановился на том месте, где её свитер снова сполз с плеча, где её грудь быстро вздымалась над тонким кружевным краем лифчика.
Мои инстинкты взяли верх, моё тело пришло в движение, моя рука крепче сжала её, мой вес переместился вперед. Прежде чем я смог обдумать свои действия, мои губы оказались на её губах. И когда она издала удивленный стон, от которого у меня пробежали мурашки по спине, все мысли вылетели у меня из головы.
Корделия открылась мне без колебаний, когда я провёл языком по её нижней губе. Боже, на вкус она была как сахар со сливками, и я не мог насытиться этим. Мой поцелуй стал голодным. Я прижался к ней, просунув колено между её коленями, и мне пришлось опереться на спинку дивана, чтобы не упасть.
Она вцепилась свободной рукой в мой воротник, притягивая меня, поскуливая при каждой возможности перевести дух.
Эти тихие звуки что-то сделали со мной. Мой пульс учащался при каждом из них, и в ту секунду, когда мои губы снова сомкнулись на её губах, я целовал её с такой силой, что на этих идеальных розовых губах могут остаться синяки.
При следующем всхлипе я бы оторвался от её губ и проложил дорожку поцелуев вниз по её шее к маленькому треугольнику кружева.
За исключением того, что, когда я оторвался от неё, чтобы глотнуть воздуха, легкие отчаянно нуждались в передышке, рука Корделии на моем воротнике напряглась. Она оттолкнула меня, и вместо жалобного хныканья, у неё вырвалось:
– Я не могу.
– Чёрт, – зашипел я, когда моё периферийное зрение прояснилось, и внезапно в мире появилось нечто большее, чем губы Корделии.
– О, чёрт, – она поморщилась и прижала руку к животу. – Судорога.
-Точно, – я откинулся назад, присев на корточки перед диваном. Я, должно быть, серьезно сошел с ума, раз набросился на неё, когда полчаса назад ей оказывали помощь в больнице. – Прости.
– Это лопнувшая киста яичника. Потребуется некоторое время, чтобы зажило, – сказала она извиняющимся тоном, как будто я собирался разозлиться на неё за то, что она не предприняла никаких действий сегодня вечером. Это было наименьшей из моих забот.