– Я тоже не хочу, чтобы ты причинил мне боль, – моё горло сжалось, когда дюжина сценариев угрожала пробиться в мои мысли. – Если ты не перестанешь что-то скрывать от меня, Виктор, это никогда не сработает. Мы либо партнеры, либо вообще ничто.
– Корделия, пожалуйста, – выдавил он.
– Я знаю, что ты совершал ужасные вещи. Я знаю это. Что бы ты ни скрывал от меня...
– Это не о том, что сделал я.
Я замерла.
– Я?
– Да.
– Что я сделала? – мой голос был почти шепотом.
– Жизнь моя.
– Виктор, скажи мне.
– Ты великолепна. Ты берешь на себя такую большую ответственность, – его умиротворяющие слова не помогли остановить ужас, скручивающий мой желудок. – У тебя большие планы и ещё более грандиозные идеи. И все они исходят из хорошего и чистого побуждения. Ты играешь по правилам, и это не твоя вина, что есть много людей, желающих этим воспользоваться.
– Я не понимаю.
– Ты купила мне дом на день рождения.
– Потому что я хотела, чтобы у тебя было собственное пространство. Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя подавленным.
– Я знаю. Видишь? Доброта, – он пересек матрас, обхватив руками мои лодыжки, большими пальцами уже рисуя успокаивающие узоры, пока я всё ещё пыталась понять.
– Я купила тебе дом.
– Да.
Я купила дом по соседству. Нет. Я купила ему дом по соседству.
– Это публична запись.
– Лука никогда не говорил своему отцу, где я.
– Я это сделала.
– Да, непреднамеренно.
Не было ни электрического удара по моей нервной системе, ни взрывной боли в груди. Вообще ничего не было. Моё тело просто перестало чувствовать. Я онемела и перестала существовать, когда поняла, что натворила.
Я не хотела душить его. Я так сильно хотела сохранить его в своей жизни, что купила ему дом до того, как он понял, что я слишком много значу для него. Я сделала это не для него. Я сделал это не по доброте душевной. Я сделал это для себя.
– Корделия?
Точно так же, как я наняла Делайлу для себя. Чтобы я могла оставаться дома. Если бы я не наняла её, если бы не было двух Корделий, Джулиан Беккет не пытался бы убить меня.
– Корделия.
– Я виновата во всём этом. Сначала я подвергла Дел опасности, заставив её взять моё имя, а теперь ты. Я сделала это. Я облажалась. Если бы Джулиан Беккет…если бы ты это…Он мог бы быть всё ещё жив. Он не связался бы с твоей семьей, а потом я бросила бы его на произвол судьбы, и он всё ещё мог быть жив. Хотелось бы надеяться, что он был бы в тюрьме, но у Броуди всё равно был бы отец.
– Не надо. Его смерть на моей совести. Больше ни на чьей. Я нажал на курок.
– Всё, что я делала, каждое принятое мной глупое решение привело к этому моменту. Я совершаю эти глупые импульсивные поступки. Из-за меня у Броуди нет отца.
– Он заключил сделку с моим дядей. Он пытался отобрать у тебя компанию твоего отца. Он подверг себя опасности.
– Твой дядя знал, что ты здесь из-за меня. Джулиан не стал бы...Если бы я не... – мне не хватало воздуха в легких. Не могла заставить свой язык двигаться достаточно быстро, чтобы выразить всё, что нужно было сказать. – Как я могла быть такой глупой? Я сделала это с ней. Я продолжаю пытаться поступать правильно, и всё получается неправильно. Ирина тоже. Я сделала это. И тот человек. Тот человек, которого ты убил, потому что он угрожал мне. Он бы не угрожал мне, если бы я не подтолкнула его. Я продолжаю это делать. Я продолжаю давить. Всё, что я делаю, причиняет людям боль.
– Корделия, притормози.
Я не могла. Слова продолжали вырываться.
– Моя мама не хотела куда-то идти в тот день. У неё были такие дни, когда она говорила, что у неё сели батарейки, и это был один из них. Но я была так взволнована своим первым платьем для моего первого танца. Я засиделась допоздна и распечатала карту с точным планом на день, какие магазины одежды в каком порядке, где мы будем обедать. Я составила маршрут с красивыми шрифтами и спланировала наши наряды, вплоть до белых туфель. Я составила все эти планы, она поехала со мной и умерла.
– Её убили. Ты её не убивала.
Я слышала его слова, но не могла остановить поезд, на котором ехала. Мои мысли неслись по рельсам.
– Я продолжаю строить импульсивные планы, а люди продолжают страдать. Я принимаю все неправильные решения. Я больше так не могу. Я не могу...я не могу...я не могу дышать, – я зажмурила глаза, потому что всего этого было слишком много. Слишком много света, слишком много боли, слишком много ошибок. Но всё, что ждало меня за закрытыми веками, была кровь. Так много крови. Она пропитала мои ботинки. Хватай девушку, Ник.
Рука медленно потянулась к моему подбородку, готовая прикрыть рот, чтобы ноздри вдохнули запах кожи, но впервые в жизни я замахнулась кулаком на мужчину.
– Чёрт, – простонал Виктор.
Мои глаза распахнулись. Кровь. Настоящая кровь. На простыне, капает из его носа.
– Прости. О боже. О боже. Я ударила тебя, – мой голос превратился в задыхающийся писк. Я причинила ему боль. Я действительно причинила ему физическую боль.
– Иди сюда, – он протянул одну руку, другой вытирая кровь.
– Нет, пожалуйста. Я не хочу причинить тебе боль, – я медленно отодвинулась от него и опустилась на пол. Я больше не могла доверять даже себе рядом с ним. Я причинила ему боль. Я ударила его. О боже.
– Иди сюда, Корделия, – он соскользнул с матраса и забрался на меня, обхватив мои бедра.
– Пожалуйста, Виктор, я не знаю, что реально, пожалуйста... – он заглушил мои слова, прижавшись губами к моим.
Это не было ни медленным, ни нежным поцелуем. Виктор завладел моим ртом, как будто хотел заявит на него свои права. Всё сосредоточилось на этом поцелуе, пока мои мысли не заняли его зубы, его язык и его вкус. Его руки были в моих волосах, вокруг моей шеи, он обхватил моё лицо, притягивая меня к себе. Он поглощал каждую дикую и стремительную мысль. И когда он, наконец, позволил мне дышать, я была ничем иным, как воздухом и поцелуем.
– Ты и я, – прохрипел он. – Настоящие.
Из моей груди вырвался всхлип, и Виктор снова поцеловал меня, на этот раз более осторожно. Он взял мою руку и, после того как другой рукой расстегнул рубашку, провел ею по своей груди.
– Ты чувствуешь это? Это реально. Единственная причина этому то, что ты наняла меня. Без тебя я был бы мертв.
– Ты был бы на острове в Южной Азии, отдыхал бы на пляже.
– Я бы дышал, но я был бы мертв, жизнь моя. Разве ты не слышишь, как я повторяю тебе это снова и снова? Ты – моя жизнь.
ГЛАВА 33
В салоне частного самолета пахло сигарным дымом и духами пышногрудой рыжеволосой женщины, сидевшей на коленях у моего дяди. Одному богу известно, где он оставил свою жену, но она не собиралась лететь в Париж. Я опустился в кресло как можно дальше от Пети, но это все равно позволяло мне следить за всем самолетом.