– Я понятия не имела, – пробормотала Дел.
-Я действительно ненавижу оружие.
– В этом есть смысл.
Я вздохнула и попыталась слегка улыбнуться ей, прежде чем снова двинулась по тропинке. Она огибала большую старую березу с достаточно пышной листвой, чтобы скрыть мавзолей. Здесь не было растений, вьющихся по мраморным стенам, и насекомых, гнездящихся в щелях, потому что это было единственное место, для обслуживания которого я наняла персонал. Внутри всё было залито радужным светом благодаря безупречно чистому витражному окну, а прямо перед могилой моей мамы цвела небольшая цветочная композиция в горшках.
– Причина, по которой я не продала этот дом, – сказала я и провела кончиками пальцев по словам “любящая мать”. – Я слишком эгоистична и сентиментальна.
– Я не думаю, что это эгоистично, Корделия, – сказала Дел и встала рядом со мной, обнимая меня за талию. – Это совершенно нормально – быть сентиментальной.
Возможно, она была права, но моя сентиментальность была связана с недвижимостью стоимостью в пару миллионов долларов. Однако не было смысла затевать спор, не тогда, когда Дел просто пыталась меня утешить.
– Не могла бы ты дать мне пять минут? – вместо этого спросила я.
– Конечно. Я пойду немного поброжу, но у меня есть телефон, если я тебе понадоблюсь.
– Спасибо.
Я подождала, когда затихнут её шаги, прежде чем глубоко вздохнуть и закрыть глаза.
– Я не знаю, как это работает, – прошептала я, проводя ногтем по выгравированным на ней надписи с её днем рождения. – Я не знаю, видишь ли ты меня, или слышишь меня, или ты переродилась и теперь подросток где-то на другом конце света. И я знаю, что это просто ещё один эгоистичный поступок, но я действительно хочу, чтобы ты была здесь, со мной.
Воспоминания об этом месте прокручивались в моей голове. Воспоминания о том, как мама поймала меня, когда я прыгнула в бассейн. О маме, бегущей по длинным коридорам и прячущейся в дверных проемах и нишах, пока я бежала за ней. Мама копается в земле, сажая яблоню на заднем дворе, объясняя, что нашей семье очень повезло, что она унаследовала этот дом, и мы несем ответственность за то, чтобы оставить его лучшем состоянии, чем мы его получили.
Образы были прерваны эхом выстрела, и я открыла глаза прежде, чем кровь того дня смогла испачкать хорошие воспоминания.
Мой взгляд метнулся к другой дате, прямо рядом с днем рождения мамы.
– Это так странно. Я вижу тебя почти каждую ночь, но на самом деле я провела большую часть своей жизни без тебя, чем с тобой, – я опустила руку и прислонилась спиной к стене, мой взгляд блуждал по другим могилам. Папина была рядом с маминой, и прямо под ними было пустое место, закрытое чистым камнем. Это место было зарезервировано для меня со дня моего рождения. Рядом ждало ещё одно пустое место, предназначенное для того, кто был достаточно глуп, чтобы связать себя со мной.
– С ним я чувствую себя в безопасности, понимаешь? Вокруг всегда хаос. Иногда кажется, что весь мир объят пламенем, но он просто продолжает вращаться. Все просто продолжают жить своей жизнью, как будто всё насилие и вся ненависть были совершенно нормальными, как будто они их не затрагивают. Но я не могу игнорировать это. Это всегда здесь. Всё всегда здесь, – я постучала пальцами по лбу. – Но он заставляет это исчезнуть, хотя бы ненадолго. Я могу дышать, когда он рядом.
Воздух в моих легких застрял в горле, глаза защипало, а следующие слова уже назревали у меня в голове. Но я должна была их произнести.
Я должна была сказать ей.
– Я думаю, что должна отпустить его. Всё, что я делаю, в конечном итоге причиняет людям боль. Если бы я не заставила тебя пойти со мной за покупками платьев, тебя бы здесь не было. Виктор через столько прошел из-за меня. Он этого не заслуживает. Я не думаю, что он понимает, чего ему будет стоить, если он останется со мной. Я не могу так поступить с ним. Я не могу продолжать причинять ему боль.
– Ты ошибаешься.
Я подскочила от внезапного вмешательства. Крупный силуэт заслонил дверной проем, и на секунду я подумала, что скулы, острый подбородок, возможно…но там, где у Виктора на коже были татуировки, по шее Луки тянулся длинный серебристый шрам.
– Что ты здесь делаешь?
– Чёрт, тебе действительно нужна более надежная охрана, понимаешь? – он прислонился спиной к дверному косяку и закурил сигарету.
– Здесь нельзя курить.
– Прекрасно. Я покурю здесь, – он выпустил клуб дыма на задний двор.
Я моргнула, но за его спиной больше никто не появился. Не было логичного способа, которым они могли приземлиться в Париже, убить отца Луки и уже вернуться. Это было невозможно по человеческим меркам. Что означало…
– Ты не поехал в Париж.
– Нет.
– Ты оставил Виктора одного?
Я знала, что ему нельзя доверять. У меня внутри всё сжалось, потому что у Виктора не было прикрытия. И пока он был один в Париже – я была одна в маленьком склепе, а Лука загораживал единственный выход.
– Мой отец велел мне остаться. Мне пришлось, чтобы он не заподозрил неладное, но, похоже, это было к лучшему, – Лука сделал ещё одну затяжку и поморщился. – На твоей подъездной дорожке могут быть, а могут и не быть, двое мертвых русских.
– Что?
– Ты же не думал, что мой отец просто позволит тебе играть в твои маленькие игры в социальных сетях, не пытаясь отомстить, не так ли? Виктор скоро станет для него бесполезен, так что ты был честной добычей.
Я моргнула.
– Ты убил людей своего отца, чтобы защитить меня?
– Ага, – он вздохнул и помахал мне рукой, чтобы я следовала за ним, когда он спустился по ступенькам мавзолея. – Давай найдем твою подругу до того, как она заметит тела, и тогда тебе пора узнать правду о Викторе.
ГЛАВА 35
Петя отобрал у меня телефон в ту же секунду, как самолет коснулся земли. Вся его свита загнала меня в гостиничный номер, но к чёрту всё это. Он мог запереть меня в этой комнате, мне было все равно, но делить её со своим тренером, как будто я подросток на экскурсии?
– Деньги на исходе? – я удивленно поднял брови, увидев вторую кровать в комнате. Юрий бросил на неё свой чемодан и, не обращая на меня никакого внимания, занялся своими обычными делами в отеле. Очевидно, это не изменилось за прошедшие годы. Свежее бритье, свежее дыхание, свежие носки. – Или мне нужна няня?
– У тебя есть склонность сбегать, сынок, – Петя отступил в сторону, пропуская Юрия в ванную.