Всё ещё держа во рту соломинку, я выбралась из кровати и заставила свои скрипучие деревянные конечности дотащиться до ванной. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Виктор выходит из душа с полотенцем, обернутым вокруг бедер, капли воды всё ещё стекают по его скульптурным грудным мышцам и прилипают к резко очерченным мышцам над тазовыми костями. В больнице его волосы были коротко острижены, поэтому, когда он провел по ним рукой, вокруг него образовалась тонкая дымка. Это зрелище заставило меня забыть, что я пью, и я поперхнулась следующим глотком воды.
Виктор поднял брови, глядя на меня, на его губах появилась едва заметная усмешка.
– Я просто...
– Угу.
– О, успокойся, – проворчала я, к моим щекам прилил жар. – Я уже видела тебя голым раньше.
– Иди сюда, – Виктор облокотился на стойку, его кожа и зеленые глаза блестели, и мои ноги задвигались сами по себе. У меня не было абсолютно никакого права голоса в этом вопросе. Он забрал стакан из моих рук и поставил его на стол, прежде чем притянуть моё лицо к своему. – Доброе утро.
– Привет, – прошептала я.
Виктор поцеловал меня без опаски или колебаний. Его губы, язык и зубы завладели мной, и мне едва хватило воздуха, чтобы вздохнуть. Мои легкие наполнились воздухом, который принадлежал ему, а рот наполнился его вкусом. И я поцеловала его в ответ. Я обняла его за талию и прикусила губу, потому что он был здесь, он был жив, я никогда больше не отпущу его, и я никогда не смогу насытиться им.
– Я задерживаю тебя, – прохрипела я, задыхаясь.
– Я в твоём распоряжении, – ответил он.
Наши губы снова прижались друг к другу, а потом я попятилась. Виктор вывел нас из ванной и повел к кровати, даже не вздохнув. Его руки скользнули под мою рубашку, сильные пальцы обхватили мою талию, и я замерла. Хватка Виктора немедленно ослабла.
– Я всё ещё в самолетной одежде, – пробормотала я ему в губы. – Самолетном нижнем белье, самолетных леггинсах. Я ношу это уже два дня.
– Я пытаюсь избавить тебя от них.
– Я, наверное, вся вспотела.
Неудивительно, что он принял душ. Мне нужно принять душ. Самолет – это одно, но и пребывание в больнице не было похоже на спа-отдых. Я даже бритву с собой во Францию не взяла.
– Подними руки.
– Я волосатая.
– Подними свои гребаные руки, Корделия.
От резкой нотки в его словах у меня по спине пробежал холодок. Я подчинилась, и Виктор одним движением стянул с меня футболку и лифчик. Я ожидала, что он продолжит целовать меня и прикасаться ко мне, но он замер, сжимая в кулаках мою одежду. Его взгляд прошелся по моему торсу, брови подрагивали. Все опасения по поводу моей одежды или процедуры бритья испарились, потому что Виктор смотрел на меня, и его глаза не могли сфокусироваться.
-Здесь, – прошептала я и потянулась к его руке. Он позволил мне провести его пальцами по моей груди, пока они не коснулись моего соска. Моё дыхание дрогнуло, когда я переместила его прикосновение вниз к другой груди.
– Это просто выглядит по-другому.
– Я знаю.
– Ложись, – команде не хватило той силы, что была раньше, но я всё равно опустилась обратно на кровать, приподнявшись на локтях, свесив колени с края.
Виктор запустил пальцы мне за пояс и стянул леггинсы и трусики, целуя каждую лодыжку, прежде чем позволить им снова опуститься. Когда он встал между моих ног и позволил своим глазам путешествовать вверх и вниз по моему телу, нервное напряжение сошло с его лица. Другие могли бы подумать, что он апатичен. Они просто не знали его достаточно хорошо, чтобы заметить небольшой наклон его подбородка вбок или морщинку в уголке левого глаза. Ничто не сравнится с таким взглядом. У меня перехватило дыхание, а он даже ещё не прикоснулся ко мне.
– Я люблю тебя, – сказала я и увидела, как уголок его рта слегка дернулся.
– С этим нужно что-то делать.
– Прошу прощения?
– Обычно ты немного злее, когда возбуждена.
– О, прости меня за то, что у меня есть чувства к мужчине, с которым я хочу провести остаток своей жизни.
– Вот так-то лучше.
Он отбросил полотенце в сторону, открывая мне прекрасный вид на его растущее возбуждение. Боже, он был так прекрасен. Каждый дюйм его тела был идеально выточен. Я бы изучила, как делать скульптуры, просто чтобы увековечить его. Мои пальцы чесались протянуть руку и прикоснуться к нему, но я ждала, когда он заберется ко мне на матрас. Его мощные бедра приподняли и раздвинули мои, когда он двигался надо мной.
– Я не хрупкий, – повторил он слова, которые я произнесла после нашего первого раза. – Я просто приспосабливаюсь.
– Хорошо, – я сглотнула, чувствуя, как его твердая длина прижимается к моему центру. Мои бедра прижались к нему сами по себе, потому что мне нужно было почувствовать его, нужно было, чтобы он был как можно ближе. – Поцелуй меня.
– Нет, – выдохнул он, оставаясь совершенно неподвижным, пока я пыталась хоть как-то зацепиться за него.
– Тогда прикоснись ко мне.
– Нет.
– Виктор, пожалуйста, – мой голос звучал жалко, но мне было всё равно. Я обвила руками его шею, чтобы прижаться к нему, или притянуть его к себе – или что-нибудь ещё. Но Виктор не сдвинулся с места.
– Такая нетерпеливая, – он ухмыльнулся и поцеловал внутреннюю сторону моего запястья. – Такая нуждающаяся, – он поцеловал моё другое запястье.
Я снова попыталась прижаться к нему бедрами, но на этот раз он положил руку мне на низ живота и вдавил меня глубоко в матрас. Несмотря на расстояние между нашими телами, я всё равно издаю стон от простого давления.
– Тебе нравится мучить меня?
Виктор медленно наклонился, темные ресницы опустились на его глаза как раз перед тем, как его губы коснулись моих.
– Да, – прошептал он и поцеловал меня в подбородок.
– Я ненавижу тебя.
– Ты извиваешься и умоляешь меня прикоснуться к тебе, потому что ненавидишь меня, да? – он провел поцелуями дорожку вдоль моей челюсти к маленькому пятнышку за ухом, и весь воздух с шумом вырвался из моих легких. – Тебе это не нравится?
– Я ненавижу тебя, – слабо повторила я, потому что он всё ещё не поцеловал меня.
– Дай-ка я посмотрю, как отчаянно ты хочешь, чтобы тебя трахнул мужчина, которого ты ненавидишь, – его голос прозвучал низким хрипом у моего уха.
Оставляя обжигающе-горячую дорожку, рука Виктора скользнула вниз по моему животу и опустилась между ног. Без всякого игривого поддразнивания он погрузил в меня два пальца. Я подавилась собственным голосом. Внезапное напряжение внутри заставило моё тело запылать, каждый нерв разливал тепло по всему организму.
– Ты такая чертовски тугая, – выдохнул он и просунул пальцы глубже. – Тугая и насквозь мокрая для меня, детка.