Я моргнула, глядя на девушку с розовыми волосами, раскрасневшимися щеками и стеклянными глазами. Я наблюдала, как всё ее тело дернулось, когда огромный мужчина, покрытый татуировками, врезался в неё. Она не была ни хрупкой, ни собранной, ни даже обнаженной. Она была полуодета, сияла и получала именно то, чего жаждала.
– Чёрт. Да, – выдохнула я и увидела, как распадаюсь на части. Я смотрела, как дрожат мои ноги, когда жар разгорается внутри. Как изогнулся мой позвоночник, когда давление надавило на мои внутренности. И как мои мышцы потеряли всякую опору, когда плотина наконец прорвалась, и волна обжигающего удовольствия, такого горячего, что почти причиняло боль, прокатилась по моим нервам.
Я чувствовала его от корней волос до кончиков пальцев ног.
Я чувствовала себя от корней волос до кончиков пальцев ног.
Виктор удерживал меня в вертикальном положении во время оргазма, пока я не превратилась в дрожащее месиво из толчков. Моё освобождение стекало по бедрам. Я моргнула от слепящего тумана и схватилась за его руки, крепко обхватившие меня, чтобы удержаться на ногах.
– Ты само совершенство, жизнь моя, – прошептал он мне на ухо. Я вздрогнула, потому что эта девушка в зеркале совсем не походила на ту, которую я считала идеальной всего несколько месяцев назад. Но она была идеальной. Мы были идеальными.
– Я люблю тебя, – прохрипела я и вытянула шею, чтобы поцеловать его. Губы Виктора приблизились, но задержались над моими, когда он застонал, сверля меня глубокими зелеными глазами. Его бедра дернулись вперед для последнего безудержного толчка, прежде чем он излился в меня.
Какое-то время мы стояли, прислонившись к двери, тяжело и учащенно дыша.
– Дай мне взглянуть на тебя, – прохрипел Виктор. Он поцеловал моё обнаженное плечо, затем осторожно снял с меня шелковый топ.
– Виктор, – у меня перехватило дыхание. Он коснулся моей талии, где он только что сжимал меня, как сталь, но теперь кончики его пальцев были легкими, как перышко. Однако по моему позвоночнику пробежала дрожь от того факта, что он не вышел. От малейшего движения мои сверхчувствительные мышцы снова сжались вокруг него.
– Мне нужно, чтобы ты перестала сжимать мой член, если не хочешь перейти ко второму раунду.
– Я бы перестала сжимать, если бы ты вышел.
– Если бы я вышел, то больше не был бы внутри тебя.
– Да, это логичный порядок вещей, – рассмеялась я, и тут же подавилась звуком, когда всё моё тело сжалось и я вспомнила о толстом члене, застрявшем внутри меня.
– Ладно, не двигайся, – фыркнул он и медленно отстранился. Я втянула воздух, но в остальном сумела остаться неподвижной, когда он высвободился. Мгновение спустя его дыхание овеяло мою задницу, когда он опустился на колени позади меня и нежно вытер полотенцем внутреннюю сторону моих бедер. – Я люблю твои ноги, – прошептал он и поцеловал то место, которое только что вытер.
– Мне нравятся твои руки, – ответила я и снова прислонилась лбом к двери, мои глаза закрылись, пока он снимал трусики с моих ног.
– Да? Если бы на них не было столько блеска, я бы...
– Нет, – оборвала я его. – Я имею в виду, это мне тоже нравится, но, наверное, это потому, что ты так легко переходишь от нежности к грубости. Это не просто слова, и дело не только в том, как ты трахаешь меня. Я люблю твои руки, потому что, когда мы занимаемся сексом, ты прикасаешься ко мне исключительно для удовольствия. В этих прикосновениях нет ни благоговения, ни осторожности, ни любви, и это потрясающее ощущение.
– Корделия, – Виктор вздохнул и встал. Он осторожно развернул меня, бросив полотенце на пол, и обхватил ладонями мои щеки. – Каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе, я прикасаюсь к тебе с любовью. Никогда не забывай об этом.
– Я просто имела в виду... – мой голос дрогнул, когда он обеими руками схватил меня за волосы и дернул голову назад, обнажая горло.
– Это любовь, – прохрипел Виктор, проводя губами по нижней части моего подбородка. – Потому что я знаю, ты ненавидишь, когда люди обращаются с тобой так, словно ты сделана из стекла. Это любовь, потому что ты доверяешь мне больше, чем я сам себе, хотя я всегда использовал своё тело только для разрушения.
Я сглотнула, моё горло дернулось.
– Это любовь, потому что, когда я прикасаюсь к тебе вот так, никто из нас не скрывает, кто мы такие.
– Беру свои слова обратно, – выдохнула я. – Но это только заставляет меня любить твои руки ещё больше.
– Хорошо, – усмехнулся он, сжимая кулаки и поглаживая мою голову.
– А теперь мне нужно, чтобы ты перестал так ко мне прикасаться, иначе мы правда не успеем на свадьбу.
Небольшой проход от зимнего сада до пруда был усыпан розовыми лепестками цветов. На прошлой неделе я каким-то образом приютила четырех белых уток, которые резвились на солнышке. Тем временем Бэк ждал у кромки воды вместе со служителем, стоя под аркой из голубых цветов. Он был одет в серый фрак и бледно-голубой галстук и выглядел точь-в-точь как английский лорд из одного из исторических любовных романов Дел.
Четыре стула розового золота по обе стороны небольшого прохода вели к пруду. Передние ряды были зарезервированы для мамы и бабушки Дел с одной стороны, Броуди и Айзека – с другой. Мы с Виктором заняли свои места позади семьи Дел.
– Ты не видела Дефне? – Табита опустилась на стул через проход от меня. Её короткая стрижка торчала во все стороны, а тушь и губная помада были размазаны.
– Я думаю, она помогает Дел надеть платье в ванной. А что?
– У меня её телефон, и он постоянно звонит, – она достала из сумочки маленькую пудреницу и начала заново наносить лиловую помаду, растирая смазанные уголки.
– Табита, – я прищурилась, увидев её растрепанный вид. – Ты только что занималась сексом в моём доме?
– Нет, – усмехнулась она. – За какую язычницу ты меня принимаешь? У меня только что был секс в машине, припаркованной возле твоего дома.
У меня даже не было возможности ответить, потому что Дефне подлетела к нам и плюхнулась в кресло по другую сторону от Табиты.
– Хорошо, она готова. Поехали, – фыркнула она.
– Я отключила его, потому что продолжает звонить какой-то нью-йоркский номер, – Табита бросила телефон на колени Дефне.
– Ты взяла трубку? – спросила я.
– Нет, – усмехнулась она. – Я была занята.
Мой взгляд метнулся к Броуди, которая, хихикая, терла пятно на воротнике рубашки Айзека, очень похожее на розовато-лиловую помаду.
– Табита... – начала я, но тут же отвернулась в другую сторону, когда из динамиков полилась музыка.
Дел вышла из зимнего сада в красивом платье в стиле ампир с высокой талией. Поверх переливающегося атласа было наложено тонкое белое кружево , а сотни мелких голубых жемчужин переливались на солнце. Это не было традиционное свадебное платье, больше похожее на что-то из фильмов эпохи регентства, но оно было причудливым, романтичным и полностью её.