Споты коротко и ритмично взрываются, отчего спазмы в ногах становятся ощутимее.
Назад. Налево. Прямо.
Вертиго.
Куда бы меня ни вели, я окажусь не там, где нужно. Как Олливер.
- Двести шестьдесят семь. Пришли, мистер Поллак. Когда войдёте, справа от кресла найдёте мини-бар, затем выберете номер сценария, после чего опустится экран. Если почувствуете недомогание, поднимите синий рычаг в левом подлокотнике.
- Спасибо, Пэм. Если бы ты в школе так заучивала параграфы, не пришлось бы таскать извращенцев по комнатам.
- Мама говорит иначе. Плюс - сейчас рождественские каникулы. Да и в крыле вуайеристов намного спокойнее. Отдыхайте, мистер Поллак.
Милая девчушка. Для неё грязный член во рту - едва ли не полномочие.
Но кто встречает женщин?
Каморка показалась мне пустой и уютной. Я рухнул в просторный реклайнер, обитый жаккардом, выудил из кармана спидбол и "затянулся" прямо из пакетика. Лишь спустя двадцать минут опомнился, ткнул наугад оранжевую кнопку и налил виски. Невесомые движения. Старина "Хэнки Баннистер" знает меня лучше прочих.
Почему никто не рассказывал об этом местечке?
Передо мной, как и обещала Пэм, неспешно опустилось прозрачное полотно. Внутренняя часть его как будто запотела. Наверное, недавно помыли.
Вспыхнули прожекторы. На стуле, завёрнутом в полиэтилен, сидит немолодая леди. Она щурится. Я успеваю сделать глоток, прежде чем та начинает исповедь.
"Меня зовут Кейтлин Абигейл Тёрнер. Я родилась в Стратфорде, Онтарио. Второе имя мне дали в честь покойной бабушки по маминой линии. Мои родители - Спенсер Эррол Тёрнер и Кори Холлоуэй-Тёрнер - фермеры, христианские проповедники и добрые люди. Когда мне исполнилось семь, папа разрешил нам с Бетти петь в хоре одной из протестантских церквушек, находившейся в пригороде. Я благодарна господу за свой голос".
Зачем мне это знать, Кейтлин?
"Однажды пастор Финдли попросил задержаться и помочь ему с какими-то книгами. Он заботился обо мне, о Бетти. Но в тот день я проснулась в госпитале. Детектив Коул расспрашивал о случившемся, а мне не удавалось ничего вспомнить. Родители решили, что это даже к лучшему. Много позже мой психотерапевт скажет, что с жертвами сексуального насилия такое случается постоянно. Но разве должно становиться легче оттого, что кому-то навредили так же, как и мне?Простите...я ведь даже не вижу, кто передо мной. Окончив "Стратфорд Нортвэстерн" я решила покинуть родной город. Родители, конечно же, были против. После того случая с пастором Финдли они ни на минуту меня не оставляли. Но я взрослела. И, глядя на маму с папой, считала, что самостоятельность - это просто, это по мне. Всё кажется преодолимым, когда рядом семья. А вышло всё несколько иначе. Я перебралась в Порт-Харди, на другой конец страны, где начала обустраивать жизнь почти с нуля. У меня были сбережения, да и родители, которые поняли, что их дочь настроена решительно, перестали противиться, отдав почти все свои накопления. Первый месяц я не могла устроиться даже официанткой. Оно и понятно: в городе, где столько красивых и доступных девочек, никому не нужна полненькая дурнушка. Не подумайте, я не завидовала им. Просто принимала всё как есть. Однако, тогда повезло и мне. В одном ресторане официантки не требовались, зато они подыскивали джазовую певицу. Я аккомпанировала себе на фортепиано, и пусть моя внешность оставляла желать лучшего, посетителям нравилось, как я пою. Пары приходили не просто ужинать, а смотреть на меня. Тогда я впервые почувствовала себя живой, почувствовала, что самостоятельность - это и впрямь невыносимо легко. На чаевые я могла жить неделю, не работая. Со временем меня стали приглашать в ночные клубы, на торжества, городские мероприятия. Гонорары казались мне баснословными. Я так и не научилась озвучивать ставку. Люди давали столько, сколько платили остальным. Они говорили, что я лучше. Они говорили, что я бесподобна. Они говорили. Говорили, говорили и говорили. Поначалу я даже отказывалась от интервью, мой друг Элвис - управляющий того ресторанчика - рекомендовал обходить репортёров стороной. Он говорил, что таким как я не нужна раскрутка в СМИ. В маленьком Порт-Харди обо мне и так все знают. Он был прав. По-своему. Но сколько людей могут сказать, что они достигли высочайшего уровня мастерства в своём деле и отказались от по-настоящему больших предложений, которых я не получала? Ведь за пределами Порт-Харди я оставалась никем. Что заставляет человека идти вперёд? Думаю, прошлое. Я помнила: однажды мне повезло. Возможно, мне повезло и тогда, в церкви. И вот: я стою на пороге большой музыкальной карьеры, мне всего двадцать четыре года, амбиции начинают захлёстывать. Меня приглашают на телевидение. Телевидение. Видеодром... Именно там, в студии, я поняла, что вечно не может везти. У меня не было агента, который предостерёг бы меня от тех или иных ответов. У меня было только неуёмное желание. Мечты. Страсть. Но рассказав свою историю, я допустила самую большую ошибку. Нет, зрители поддержали меня. Аудитория в студии аплодировала стоя. Они знали, что я не могу солгать. Ценили мою откровенность. Жалели меня. А я пела. Площадки росли, восточная Канада раскупала мои билеты быстрее, чем те поступали в продажу. Солд-ауты, плакаты, цветы, письма. Боже, я купалась в этом двенадцать лет. А потом познакомилась с Майком. Полицейским. Он говорил, что является большим фанатом моего творчества. Ухаживал за мной почти три месяца и стал первой любовью. Представляете? Первая любовь в четвёртом десятке. Но это чистая правда. Я и сейчас не стану отрицать, что это была настоящая любовь. Даже после того, как он и четверо его сослуживцев изнасиловали меня в камере. Двое суток они держали меня в участке. Говорили, мол, мне не привыкать. И снимали на видео. Понятно, что это моментально стало достоянием общественности. Я же не просто потаскушка из Порт-Харди. И как только ролик появился в сети, мнение обо мне кардинально поменялось. Теперь все считают меня шлюхой. Что я совратила пастора Финдли. Что вся моя история...это история подстилки, которая и добилась-то всего, прыгая с одного члена на другой. Знаете...простите...кхм...знаете, эти удары - ничто. Но у меня отобрали главное. Сцену. И невозможно переубедить общество, когда оно уверено: их обманывают. Их постоянно обманывают. Им проще затоптать и попрощаться, нежели понять..."