- Зачем?!
Захлёбываясь плазмой, хлынувшей от сломанного носа в глотку, амбал вытянул ладонь, пытаясь прикрыться.
- Спокойно, мужик, спокойно! Сейчас...сука.
Он поднимается, чтобы не захлебнуться.
- Так в этом всё дело? Ты вообще понял, куда пришёл? Это "Суисайд сквод"! Люди платят, чтобы их убили! А с тебя не взяли и цента, не так ли?
- Продолжай.
- А ты не врубаешься?! Ты хоть слушал эту Кейтлин? Её впятером оттрахали какие-то мрази, у неё нихрена не осталось! А ты - декорация. Им нужно выговориться. Если бы они могли делать это наедине с собой, нам бы не понадобились такие как ты. Думаешь, они хотят знать, что на их самоубийство смотрят родители? Чёрта с два! Смекаешь, сучара? Да ты и пил сидел за её счёт. Ну, как тебе это - приобщиться? Себе колено не простре...
Я уже не слушал.
Он даже не заметил, как сучара побрёл домой, пытаясь осознать, в какой заднице оказался.
***
Отряд самоубийц - это не только отчаявшиеся люди. Это бродяги, которые с удовольствием готовы выслушать сотню исповедей, лишь бы наливали.
Их постоянно обманывают.
Отряд самоубийц - это спасение.
Говорят, человек не в состоянии принимать подобные решения. Но если в голове - шестнадцать миллиардов событий, как ещё вытеснить боль?
Их постоянно обманывают.
Кейтлин Тёрнер не виновата в том, что с ней случилось, но даже она признала ошибку.
Рассекая собой порывы ледяного ветра, я думаю обо всём, прокручиваю каждое слово певицы. Вспоминаю палача. Шеви. Балкон.
Торнадо кластеров сметает любую возможность сложить картинку, которая облегчит понимание.
Их постоянно обманывают.
В паре кварталов от дома я слышу вой полицейской сирены. Видимо, Олливер всё же проголодалась.
Телефон в кармане вибрирует. Должно быть, соседи. Я понимаю.
Ведь их постоянно обманывают.
Две патрульные машины. Карета скорой помощи. Собаки.
Нас всех оттрахают в Порт-Харди.
Дивизион пасторов в исповедальнях с мини-баром. Бессмертный полк инквизиторов с боевыми патронами. Взвод горячих администраторов.
Сколько протянет их армия, прежде чем все они станут клиентами "Суисайд сквод"?
Просто их постоянно обманывают.
Я погружаюсь в красно-синие раскаты диодных фонарей, как и мечтал вечером, когда Олливер была жива. Бросаю пакетик на капот офицера, достаю "Глок" и слышу только: "Бросить оружие!"
- Не надо, парни. Я сам.
ВЕРТИКАЛЬНЫЕ
Вертикальные, симметричные.
Как все.
Ты безобразно ложилась спать, точно умирала, и мне казалось, что тебе ничего не снится. Так у тебя это выходило. Трепет груди намекал: "Всё в порядке, приятель". А я думал, как мне попасть в твои фантазии. Всегда хотел присниться тебе зимой. Например, в субботу, когда ничто не могло потрепать безразличие, с которым тыпялилась мимо меня, жадно упуская из виду мое отчаяние. А потом садилась в такси и уезжала в свой карточный домик, сложенный из вальтов и королей в глупых рубашках. Таких омерзительно гавайских тряпках, безвкусных и вульгарных, как проститутки. Вы смеялись и трахались в вашей колоде, а я прижимался синяками к биноклю и смотрел, как ты отсасываешь. Та боль, что сворачивала желудок в оригами, не могла понравиться даже мазохисту, но в ней я черпал надежду сотнями размытых окуляров. Сердце - просто кусок мяса.
Примитивно, просто.
Ожидаемо.
Твоя кома скучна, в самых темных подвалах ее я видел лишь желтый искореженный металл, его лоскуты отражали синие лучи маяка с далекой крыши белой кареты, забитой людьми, которым плевать на тебя. Но мне нравился дождь в твоей голове. Коралловые капли падали звездами в лужи, застелившие самое дно гиппокампа. Счетчик гулко откусывал по купюре из кошелька, так безразлично и монотонно, как будто ему не было дела до аварии. Он просто сообщал: два доллара до столкновения. Семь долларов до Либерти Авеню, где уже толпы альбиносов приготовили тонны выпивки и рогипнол. Таковым было твое первое условие: имейте меня, но сделайте так, чтобы я не помнила этого.
Ты могла бы носить фамилию Гэтсби.
Твой дом нередко гудел в сатурналиях, лившихся оргиями по всей Пенсильвании. Три спальни вечно пахли потом и выделениями пьяных девочек. Их аккуратные влагалища притягивали мужей Питтсбурга, которые делились опытом с юными потаскухами. Эти возбужденные дети покупались на этикетки дорогого виски, громкую, до тошноты элементарную музыку и возможность рассказать о своих выходных одноклассникам. Они гордились блудом, но что искала в этих пиршествах ты?