И это интересно…
Это не так уж плохо на самом деле. Вообще-то это довольно весело, потому что так даже еще опаснее, и все время надо торопиться, из-за чего все еще безумнее. И это не плохо, потому что это означает, что мы можем делать больше, чем просто целоваться и немного касаться друг друга, что было нормально в библиотечной комнате. На самом деле все это стало заходить немного дальше с того дня, как я пришел к ней домой и пробрался в ее спальню. Я думаю, это был переломный момент, а то, что нам теперь приходится прятаться по чуланам, только делает все еще интереснее. Она теперь больше не так стесняется снимать рубашку, а потом настал момент, когда и я чаще оказывался без рубашки, чем был в ней. Дальше этого мы не заходили, но это не имеет огромного значения. Пусть мы и не прошли дальше точки, где не снимаем ничего кроме рубашек, ограниченное пространство и недостаток сидений в чуланах дают маленький выбор сидячих мест, что означает, что она чаще всего оказывается на мне. А не нужно и говорить, что школьные юбки оставляют мало простора воображению, когда кто-то сидит у вас на коленях. Но это все, дальше мы не заходили, что чаще всего означало, что мне приходилось после этого заглядывать в душ. И это становится все более неудовлетворяющим. Думаю, я наконец-то превратился в нормального шестнадцатилетнего мальчишку, и знаете, это не так уж и классно. На самом деле это очень неловко. И раздражает.
Но сойдет. Я имею в виду, не то чтобы я собирался толкать ее на что-то большее и все такое. Не то чтобы она была против, думаю. Она сама довольно настойчива. Один раз она спросила меня, когда я собираюсь ее потрогать, и, когда я сказал, что все время ее трогаю, она только закатила глаза и сказала, что имеет в виду под «потрогать». Я заволновался, конечно, и сказал, что не очень уверен насчет того, что трогать ее будет очень приличным. На это она снова закатила глаза и спросила, в каком веке я родился. Потом она остановила все, и мы пошли учить трансфигурацию.
Вот еще кое-что о Роуз. Она легко может думать о нескольких вещах сразу, так что даже с этими ее новыми старыми друзьями и нашим не-троганием, она все равно хорошо помнит о СОВах и много времени уделяет подготовке. Она использует библиотеку на полную катушку, хотя теперь занимает столы в общих залах. Она больше не пытается сидеть в отдельной комнате, даже когда одна. Не то чтобы она часто оставалась одна, конечно. Как я говорил, Роуз легко заставить людей делать так, как она хочет, так что она чаще уговаривает людей готовиться вместе с ней, чем нет. Время от времени она уговаривает своих подруг, а если они не соглашаются, то она легко умудряется затащить в библиотеку своего кузена или меня. Иногда она тащит нас туда одновременно, что раздражает, потому что Ал Поттер — не первый человек во Вселенной, с которым я захотел бы общаться. Я даже не уверен, что он был бы сотым в списке.
Ал меня ненавидит. В этом я совершенно уверен. Я даже не знаю, что он имеет против меня, ну, кроме очевидного фактора в виде моей фамилии, но должно быть что-то большее, чем это, уверен. Может он думает, что я воспользуюсь его кузиной или что-то там еще. Например, развращу ее и превращу в распутную шлюху или типа того. Ничто не может быть дальше от правды, чем это, что, как мне кажется, довольно иронично. Если кто здесь и занимается развратом, то это точно Роуз. Точно не я, в конце концов, как оказалось, я даже не из этого века, согласно мнению Роуз. Но от меня, наверное, исходят какие-то волны разврата, что ли. Не знаю, правда.
Сейчас он смотрит на меня таким взглядом, будто планирует мое убийство. Я спорю с собой, а сказать ли ему или нет, что он мог бы сохранить себе нервы, просто обратясь к моему деду. В конце концов, тот уже, вероятно, нанял кого-то выполнить эту работу в ту же секунду, как я приеду домой на летние каникулы. Но я ему этого не говорю, просто на случай, если он действительно планирует мое убийство. Мне не нужен еще один человек, планирующий мою кончину, в конце концов; одного более чем достаточно, спасибо. Поэтому я изо всех сил стараюсь его игнорировать и держать голову опущенной, глядя в книгу.
— Знаешь, — сказала Роуз ни с того, ни с сего, — ты заработаешь проблемы с позвоночником, если будешь так сидеть.
— Извини, — мямлю я, тут же выпрямляясь.
— Ты слишком много извиняешься, ты знаешь? — строго сказала она. — Я даже не говорила с тобой, кстати. Я говорила с этим идиотом, — она подчеркнула слово «идиот» ударом по затылку Ала. Он дал ей хороший повод, учитывая, что так навис над книгой, что вполне могло оказаться, что он спит. Думаю, он сейчас одарит ее убийственным взглядом.
— Не бей меня, — стряхивает он ее руку и садится. — Боже, Роуз, что за гребаное насилие.
— Какой ты писклявый ребенок.
— Ну да, я ведь скоро сдохну, если не соображу, как на хрен выучить пять лет Зелий за три дня, — он в потрясающем настроении, это очевидно.
— Может тебе стоило подумать об этом пять лет назад, — Роуз перебрасывает груду локонов через плечо, когда говорит. Пара из них бьет меня по лицу, но она не заметила, а запах ее шампуня ощущается стеснительно приятно.
— Ну спасибо, мама, — отвечает ее кузен с сарказмом. — Или, вернее, ты говоришь больше как твоя мама.
Роуз недолго пронзает его взглядом, а потом садится чуть прямее и говорит:
— Ну, моя мама в двух днях от того, чтобы стать министром магии. И я точно знаю, что она обращала внимания на Зелья, и так, о чем это тебе говорит?
Это тоже правда. Выборы в воскресенье, и, судя по последним опросам, нет никакого повода думать, что ее мать может проиграть. Роуз хорошо с этим справляется, учитывая, что были времена, когда она была менее чем довольна этой ситуацией. Оказалось, это прошло, потому что она часто упоминает о выборах и грядущих маминых действиях и больше не выглядит этим расстроенной.
Ал смотрит на меня и Роуз.
— Так вы пойдете на вечеринку в честь победы вместе?
Вечерника в честь победы? А, точно. Кампания ее матери. Забавно, что, несмотря на то, что я привык к мысли, что ее мать выиграет выборы, но я как-то не думал о том, что теперь Роуз станет дочерью министра магии. Не совсем, конечно. Я имею в виду, конечно, я думал, но как-то особо это не обдумывал раньше. И вечерника в честь победы? Настоящее светское мероприятие, на котором новый министр магии представляет себя и свою семью миру (который, впрочем, и так их хорошо знает). Это довольно абсурдно, если обо всем этом вот так подумать.
Роуз, похоже, решила, что эта идея смехотворна, потому что она это и делает — смеется, я имею в виду.
— Да, конечно. Ты себе представляешь последствия этого?
— Ну, один из вас точно умрет, — довольным тоном говорит Ал. — Хотя я не уверен кто.
— Значит, она устраивает вечеринку? — спрашиваю я, и я говорю тихо, потому что ну вот такой вот я трус. Роуз и Ал перестают дразнить друг друга и смотрят на меня явно непонимающе.
— Ну да, — говорит Роуз и оглядывается на Ала, тщетно стараясь сделать это незаметно. — Они, наверное, подождут конца учебного года, чтобы мы с Хьюго смогли прийти.
Я киваю и стараюсь не выказать свою заинтересованность:
— И ты можешь пригласить кого-то с собой, так?
Тут Роуз снова смеется. Я чувствую себя придурком и не знаю, какого черта моему языку понадобилось произносить хотя бы половину всего того дерьма, что он говорит. Ал выглядит повеселевшим, хотя это больше похоже на коварство и злость, что странно, потому что обычно вроде бы это Роуз занимает такую позицию.
Когда я немедленно не присоединяюсь к смеху, Роуз понимает, что я серьезно, и выглядит перепуганной.
— Слушай, я не сделаю этого, понимаешь? — быстро говорит она — Боже, ты можешь себе хотя бы представить, какую это вызовет реакцию?
— Что «это»? — спрашиваю я, и я не знаю, раздражен ли больше или оскорблен. Оба чувства кажутся логичными.
— Ну, если моя мама станет чертовым министром магии, я не смогу привести на ее первое публичное мероприятие внука Люциуса Малфоя, как можно?
— Я вообще-то уверен, что весь мир уже знает, — отвечаю я немного горячее, чем хотел. — Вряд ли для кого-то это будет сюрпризом.