Рубашка, к счастью, не помялась с прошлого разговора с родителями. Она висела в шкафу исключительно для таких случаев. В повседневной жизни я терпеть не мог жмущие шею воротники и накрахмаленные рукава, которые мялись от любого неловкого движения.
В апартаментах на четвертом этаже, которые я занимал все годы обучения в академии, царил бардак. Впрочем, ничего нового. Вечеринка вчера удалась. Горы посуды, бутылки. Алкоголь пришлось заказывать из города – а это, на минуточку, четыре часа пути. Но оно того стоило. Великое счастье, что успели привезти до Армагеддона, который устроила эта, как ее э-э-э… Метель. Нет, не Метель. Вьюга.
На спинке кресла я обнаружил красные кружевные трусы, долго думал, но так и не смог припомнить, кому они принадлежали, поэтому просто выкинул в окно. Дворник найдет, порадуется.
Я механически переставлял вещи, складывал мятые стаканчики в самоликвидирующий мусорный мешок и под его задорное чавканье подбирался к левому углу комнаты. Единственному месту, которое не затронула разруха и которое разительно отличалось ото всей остальной комнаты. Тут царил идеальный порядок и каждая вещь была не случайна. Даже подставка для ручек с памятной гравировкой – подарок правителя на мое десятилетие. Ужасно тяжелая, безвкусная и нежно хранимая золотая фигня. Я ее еще на первом курсе намертво приклеил к столешнице, чтобы, не дай боги, не потерялась и никто не спер.
В этом углу даже цвет стен был другим. Нежно-персиковым. Мать считала, именно этот цвет успокаивает и действует благотворно. Отец с ней не спорил, ну а кто я такой, чтобы рушить семейный уклад? Хотят персиковые, похожие на безе стены? Да не вопрос, мне не жалко, к тому же это лишь малая часть моих апартаментов!
Дубовый стол, стул с высокой спинкой, чтобы она была точно видна при переговорах и заботливо повешенный портрет Людвига III – отца нынешнего императора и нашего общего предка. В золоченой раме, конечно же. Сам заказывал в известной багетной мастерской.
Из всей этой идиллической картины выбивался только я. Ни золотая рама за моей спиной, ни накрахмаленный воротник рубашки не могли отвлечь внимание от непослушных черных волос, которые, несмотря на кучу средства для укладки, торчали, как иголки дикобраза, от моих красных после бессонной ночи глаз и в целом от помятой физиономии.
Перед разговором с родителями я старался не думать. Вообще ни о чем, и уж тем более о самом разговоре. Иначе велик шанс просто перевернуть переговорное зеркало на подставке отражающей поверхностью вниз и сбежать. Проблема в том, что от себя, своей семьи и обязанностей не сбежишь.
Сейчас я даже боялся представить, что меня ждет, поэтому к разговору готовился очень тщательно и волновался.
Уселся за стол, проверил на месте ли блокнот, подаренный матушкой. Положил сверху на кожаный переплет золотое перо, презентованное отцом, и уставился на свою скорбную физиономию, отражающуюся в большом зеркале. Переговорник у меня был солидный. В нем отражались я сам и часть стены. Вот это, конечно, круто, престижно и прочее, но я бы с удовольствием поговорил с родными по карманному зеркальцу или вообще по старой металлической модели, которая транслировала только голос.
Я выдохнул и, пока не передумал, начертил на мутнеющей поверхности зеркала контур семейного герба, и еще пару символов, которые сообщат родителям, что на связи именно я.
– Лестат? – Отец был в кабинете, поэтому ответил сразу же. – Мы ждем тебя. Ты должен был приехать вчера вечером, но я вижу ты еще в академии. Надеюсь, не хочешь меня расстроить?
– Зря… – отозвался я и с досадой заткнулся. Не стоит дерзить. Я не в том положении.
– Что случилось?
– Неприятность, – признался я.
– Насколько серьезная?
– Из-за неконтролируемого выплеска силы, дурной погоды и еще кошмар знает каких неприятностей сошла лавина. На долину обрушился снегопад, и выехать из академии невозможно.
– Ты издеваешься надо мной? – сурово спросил отец.
– А похоже? – скрыть язвительность в голосе не вышло. В очередной раз.
– Когда это случилось?
– Ночью.
– Ты должен был выехать вчера! – разозлился отец.
– Но не выехал. Время еще было, а сегодня с утра не смог!
– Лестат, мне иногда кажется, тебя нам подкинули горные тролли. Ты не мой сын, иначе как объяснить, что все твои действия приводят к проблемам! Ты хоть понимаешь, что натворил?
– Я не виноват. Знаешь ли, я не могу контролировать зимнюю стихию. Я немного по другой части!
– Даже магия у тебя бесполезная, – припечатал он.
– Ну, тут я тоже, прости, не виноват. У Николаса вон вообще магии нет.