Бук шёл уже очень долго. Сколько? По внутреннему ощущению просто бесконечно, а солнца через густые кроны не видать. Совсем. Жажда никуда не делась, она напоминала о себе легким поскабливанием в горле, как-бы Бук не старался отвлечься. Следовало найти ручей, лужу, что угодно, лишь бы с водой. Вдобавок, ощущение пустоты в животе, ведь в последний раз ел ещё...
Нахлынули воспоминания вчерашней церемонии: Община, костёр, двое вьюнов рядом, староста... Бук потрогал шею: чуть ниже, почти между лопатками, ощущался бугорок, твёрдый, плотный внутри. Под пальцами шевельнулось.
"А вчера ли это было? Вряд ли близко от посёлка. А что было дальше, после того, как дали имя?.." - Что "после" Бук не мог вспомнить, как ни старался. В памяти всплывали непонятные, но сладкие образы: жадные и нежные руки, горячий шёпот... Лицо стало полыхать огнём - Бук вдруг залился краской, и сам не понимая от чего.
Лес показался каким-то скучным. Нет, страшным он быть не перестал, но Бук, с детства наслушавшийся рассказов бывалых охотников общины, ожидал чего-то... другого - непроходимых дебрей, полных опасностей и приключений, а тут просто деревья. Поначалу Бук даже пытался узнавать каждое встреченное: вот ясень, мелкая острая листва, раскидистая и прямо-таки пушистая крона. И тут же, рядом, белоствольные в тёмных пятнах берёзы: одна, две... Стоят себе, как две подружки в новых сарафанах, на ветру шелестят листвой - вроде как по секрету шепчутся.
Впереди послышался перестук дятла, а может и двух. В памяти всплыли страшилки, которыми Дуб пугал ребятню у вечернего костра. Так и слышался его басовитый голос:
"...вот нападёт на вас пернатый дятел, усядется на самый нос, когтями вцепится и станет долбить вострым клювом, пока дырку не простучит и внутри головы не поселится!", - поросль, от мала до велика, замирала в ужасе - повстречать неведомого и страшного зверя - дятла. Воображение живо рисовало зверюгу, ну, никак не меньше шатуна - каков медведь все прекрасно знали по шкуре, висящей в доме старосты, - а ещё мерещились детские головы с оцарапанными веснушчатыми носами и аккуратными дырками во лбах...
Воспоминания о зарубленном чернорыночниками Дубе всколыхнули чувство досады, бессилия что бы то ни было изменить. Жалость к убитым с укором глядела в душу пустыми глазницами. Мысли о матери острым шипом ковыряли открытую рану... Зато злость на старосту и остальных селян жгла огнём, за трусость, за то, что не пошли спасать похищенных женщин и воздать смертью за смерть - это было бы правильно. Лес избавляется только от старых и больных деревьев и зверей - так должно. Но люди на рычащих машинах решили, что они мудрее Леса и вправе поступать также как он?
Тряхнув головой, будто это поможет отогнать тяжкие мысли, Бук машинально взял чуть правее кучи, не меньше чем по колено и вонючей. Очень и очень смердящей.
"Подумаешь - дерьмо. Мало ли кто мог навалить...", - Бук осёкся, вдруг представив - что за существо способно на такое. Парень остановился, стал озираться: деревья позади, воздух много влажнее - при мысли о влаге, жажда вновь вцепилась в глотку не слабее клеща-наездника. Впереди раскинулись густые, выше груди заросли костяники. Вот и голод отозвался сосущей пустотой в брюхе... и, как всегда, плоды растут не с краю, а в самой колючей чаще.
Потянувший ветерок принёс смрад, нет, не от кучи, другой. Перебивая аромат спелых ягод в ноздри ввинчивалась тяжёлая, сладковато-приторная вонь гниющего мяса. Падаль? Возможно. Вот только в Лесу не бывает падали, Бук это прекрасно помнил из наущений Ореха - всё, что можно использовать, - используется.
Случалось будучи порослью дежурить на общинной кухне и помогать кашеварам. Срубишь голову курице или дичь освежёванную подвесишь на жердь, чтобы кровь стекла. Отвернулся на минутку, глядь: а мясо уже оплели тонкие ползучие корешки от самой земли! Всё, что съедобно - съедается зверями, муравьями и даже деревьями.
Дикий рёв ударил по ушам не хуже оплеухи, Бук даже присел от неожиданности. Но растерянность длилась лишь мгновение - позабыв посох, Бук бросился бежать. Притихший Лес за спиной взорвался треском ломаемых веток и деревьев. Что-то с громким сопением пробиралось через чащу.
Ветки хлещут по лицу, сердце заходится от бега, в голове бьётся лишь одна мысль - выжить! А позади вновь заревело...
Бук на бегу обернулся и чуть не упал: из-под ног с визгом прыснули полосатые горбуны, поросята.
"Вот только мамаши клыкастой мне не хватает!", - промелькнула мысль, а затем зелёная мозаика неба и коричневая мешанина лесной прели сменили друг друга несколько раз - парень свалился в невесть откуда взявшийся овраг. От удара потемнело в глазах, ноги и руки свело судорогой, Бук, лёжа на спине, беспомощно разевал рот, силясь вздохнуть. По отвесному склону скатились жёлтые комья - на краю появилась Смерть: громадная голова, оскаленная пасть - медведь.