Древень всё рассказывал, путался, забывался и начинал свой рассказ заново. Бук, пытаясь понять смысл слов странного существа, стал клевать носом. Он боролся с накатывающим волнами сном, даже присел на торчащий из земли корень - ноги отказывались держать, колени попросту подгибались.
- ...дерево и человек стали единым. Дерево - сила, неудержимая, всесокрушающая, вечная, но слепая... Глухая к мольбам и чуждая к жалости. Оно как ураган, дай волю, и всё сметёт на своём пути. А человек... человек слаб, не силён как дерево, но не слеп, он мудр, он мыслит. Дерево и человек - едины, две части целого. С тех пор нет более человека, но есть Древень. Ты, Бук, ты тоже - дерево. Лес видит тебя, мы видим.
Дождь прекратился. Из-за туч выглянуло солнце. Земля стала парить. А Бук не понимал, что происходит. Он через слово слушал увещевания Древня, проваливаясь в дрёму, и, будто всплывая из-под толщи воды, вскидывался как от тычка. А Древень всё говорил, глядя на своего собеседника в упор:
- Я стар, Бук. Пришло моё время, я одряхлел. Кому-то нужно стать тем, кто защитит лесной народ от лиха... Ты помнишь, лихо, Бук? - Бук, только мгновение назад закрывший глаза, лихо помнил. Сломанная рука и шрам на скуле, крики матери... Он помнил лихо.
Древень смотрел на маленького человечка с чуть заметной улыбкой. Глаза в обрамлении седой, мшистой поросли, лучились... заботой, радостью и одновременно грустью. Но Бук не видел этого, как и не видел тонких корней, змеящихся веток, потихоньку, незаметно обвивающих ноги и руки. Вот уже только лицо виднелось сквозь коричнево-серый кокон.
От дупла вниз к корням со звонким щелчком по коре пробежала трещина. Твёрдая, изрезанная вековыми морщинами древесина закапала соком, обнажая светло-жёлтую мякоть, расширяясь всё больше и больше, раскрываясь в широкий зёв. А Бук плавал на волнах тепла и покоя, в глубоком беспамятстве, и не слышал последних слов Древня: "Прощай сын...". Не слышал влажного треска мяса, отрываемого от дерева. Не видел тщедушного тела в обрывках побегов. Не видел момента озарения и предсмертного покоя на лице Древня... Нет, не Древня, а уже человека.
Мёртвое, уже не нужное тело мягко опустилось на траву. Земля разошлась, образуя провал, и жадно, без следа проглотила то, что ещё недавно было человеком.
Широкий зёв, приняв новое тело, закрылся, края трещины сошлись с влажным звуком, осталось лишь дупло. Дерево замерло, будто раздумывая, а через мгновение вздрогнуло, затряслось, толстая, морщинистая кора стала с треском отлетать, оголяя грязно-серую, в разводах, тонкую коросту. Листья, крупные, трёхпалые, кружа огненно-жёлтым водопадом, стали опадать, засыпая землю вокруг. Остался лишь скелет.
Бук вздрогнул от боли, далекой, свербящей. Солнца, тысячи солнц опалили тысячи его глаз, а многие и многие лапы, хвосты, ветки и руки омыла прохлада дождя. Бук видел и слышал всё сразу. Многоголосый ор свербел в мозгу, а десятки и десятки смертей убивали и воскрешали его раз за разом.
Не понимая, что происходит, Бук метался, бился о клеть собственного разума, не находя спасения. Вдруг чувство, то самое, тёплое... Бук сосредоточился на нём, барахтаясь в не просветной тьме. Тепло... Бук ощутил тепло, спокойствие и силу. Дремлющую пока силу.
Сотни глаз стали птичьей стаей, идущей косяком куда-то на север, и одновременно клубком мелкого болотного гнуса, роящегося над бочагом в глуши среди ив. А боль и тысячи смертей - всего лишь трава, легко подминаемая чьим-то лаптем, грубо растоптанная сапогом и аккуратно срезанная острыми зубами полёвки.
Вместо опавших больших листьев на голых ветвях проклюнулись узкие блестящие и ещё липкие от сока листья клинышком.
Бук растворился в звуках, мыслях и ощущениях. Бук перестал существовать, родился новый Древень.
Сколько прошло времени? Древень не знал времени, он упивался силой и величием, притягивая дожди и защищая Лес. Солнце зашло, стало холодно, и Древень задремал. Задремал тысячей глаз и ушей. На Лес опустилась ночь, выпала роса. Вдруг шум, что-то потревожило Древня, возня. С той стороны уж больно часто слышался шум. Но это далеко, на самом краешке, Древень видел в том месте плохо, подслеповато. Оттуда не ходили в Лес, боялись. Шум повторился, он отличался от прежнего. Древню стало... любопытно?
Небольшое стадо горбунов, наевшись за день желудей, мирно похрюкивая, отдыхало у корней дуба. Но какая-то сила согнала старого секача, заставила поднять остальных и броситься туда, на окраину, где Лес был слеп.
Стадо остановилось у самой кромки. На пологой лужайке были люди. Не те, не лесные, другие. Лесных Древень узнавал и защищал, они всегда светились яркими светляками. Эти, незнакомые - на поляне тоже светились, но иначе, тускло. Секач оказался старым и плохо видел, потому Древень подтолкнул ближе молодого кабана, туда, где горел огонь, пахло железом и опасностью.