– Я сделаю все, что в моих силах, доктор Блуштейн.
В течение двух месяцев Рэлсон и Грант жили вместе в кабинете последнего. На окна поставили решетки, деревянную мебель заменили на мягкую. Рэлсон размышлял, лежа на диване, а необходимые вычисления делал на легкой дощечке, которую ставил на подушку.
На дверях кабинета Гранта постоянно висела табличка с надписью: «Не входить». Еду оставляли перед дверью. Ближайший туалет был закрыт для посторонних, а дверь между ним и кабинетом Гранта сняли. Сам Грант перешел на электрическую бритву. Он каждый вечер следил за тем, чтобы Рэлсон принимал снотворное, и засыпал только после того, как убеждался, что его коллега уже спит.
Утром Рэлсону приносили отчеты о проделанной работе. Он читал их, а Грант наблюдал за ним, делая вид, что занят собственными проблемами.
Потом Рэлсон откладывал бумаги в сторону и отрешенно смотрел в потолок.
– Что-нибудь новое? - спрашивал Грант.
Рэлсон в ответ только качал головой.
Однажды Грант предложил:
– Я попрошу очистить здание между первой и второй сменами. Вам необходимо посмотреть экспериментальную установку.
Теперь по ночам Грант и Рэлсон бок о бок, словно привидения, вышагивали по пустому зданию. Грант ни на секунду не выпускал руки Рэлсона. Однако после каждого такого путешествия Рэлсон только качал головой. Несколько раз он принимался что-то писать, но после нескольких кривых строк отбрасывал дощечку в сторону.
Так продолжалось до тех пор, пока он вдруг не исписал полстраницы - быстро, не останавливаясь. Грант подошел к коллеге. Рэлсон поднял взгляд и дрожащей рукой закрыл записи.
– Пригласите Блуштейна.
– Что?
– Я сказал: «Пригласите Блуштейна». Доставьте его сюда. Немедленно!
Грант взялся за телефон.
Теперь Рэлсон начал писать, лишь изредка отвлекаясь на то, чтобы вытереть тыльной стороной ладони влажный от пота лоб.
– Он приедет? - спросил Рэлсон дрогнувшим голосом.
– Его нет в кабинете, - ответил Грант, который тоже начал беспокоиться.
– Позвоните ему домой, разыщите Блуштейна!
Грант снова взялся за телефонную трубку, а Рэлсон тем временем отбросил в сторону очередной исписанный листок. Пять минут спустя Грант сказал:
– Блуштейн уже на пути к нам. Что случилось? Вам плохо?
Рэлсон с трудом пробормотал:
– Нет времени... не могу говорить...
Он писал, чертил какие-то кривые диаграммы - его руки словно отказывались ему подчиняться.
– Диктуйте! - предложил Грант. - Я буду писать.
Рэлсон только отмахнулся. Он уже не мог говорить. Схватив левой рукой правую, словно это был кусок дерева, он попытался нацарапать что-то еще, вздрогнул и вдруг повалился на свои записи.
Грант осторожно вытащил бумаги и уложил Рэлсона на диван. И не отходил от него до тех пор, пока не пришел Блуштейн.
– Что произошло? - с порога спросил психиатр.
– Я думаю, он жив, - ответил Грант, хотя к этому моменту Блуштейн и сам успел в этом убедиться.
Грант обо всем ему рассказал.
Блуштейн сделал укол, и они стали ждать. Наконец Рэлсон открыл пустые глаза и застонал. Психиатр наклонился к нему:
– Рэлсон.
Руки Рэлсона потянулись к врачу и вцепились в его пиджак:
– Доктор, заберите меня обратно.
– Так и будет. Прямо сейчас. Как я понимаю, вы решили задачу создания силового поля?
– Да, я там написал, Грант.
Грант тем временем листал бумаги. На его лице была растерянность.
– Там не все, - слабым голосом сказал Рэлсон. - Больше я записать не сумел. Вы должны поработать сами. Заберите меня отсюда, доктор!
– Подождите, - попросил Грант. И прошептал, обращаясь к Блуштейну: - Нельзя ли оставить его здесь до тех пор, пока мы не организуем испытания? Я не понимаю большую часть того, что он написал. Почерк ужасно неразборчивый. Спросите у него, почему он думает, что подобная конструкция будет работать.
– Спросить у него? - тихо проговорил Блуштейн. - Вы же сами говорили, что он всегда знает, как нужно решать практические задачи.
– Спросите меня в любом случае, - вмешался Рэлсон, услышавший часть их разговора.
Его глаза вдруг широко открылись и загорелись безумным огнем.
Блуштейн и Грант повернулись к нему.