- Несколько солдат попытались ответить, какую позицию они займут, с каким именно пулеметом, но он тут же прервал их с презрительной усмешкой:
- Десятки египетских танков окружили ваше укрепление, их солдаты уже здесь, - он указал на ворота, - а оттуда, - взмах рукой в сторону канала, -переправляются ещё сотни. Чем тут поможет пулемет? Что будете делать? Смотреть на них?
Мы молчали. Один солдат набрался смелости и спросил:
- И в самом деле, что нам делать? Некоторые офицеры - из наших и те, что приехали вместе с ним, - рассмеялись. Один сказал:
- Что, ребята, испугались? Успокойтесь. Есть те, кто знает, что делать. Положитесь на них.
Гости из полка отбыли. Мы вернулись к обычным занятиям. Дозорная служба, построение, дежурство на кухне. В свободное время солдаты слонялись по двору и грызли зеленые яблоки, беря их из огромной кастрюли, где они лежали, залитые хлорированной водой. Никто не упоминал о встрече с командиром полка. Почти никто.
В ту ночь я стоял последним ночным дозорным на западной позиции, обращенной в сторону каната. Я любил дежурить в эти часы, смотреть, как восходящая заря постепенно изгоняет темноту и как прорисовывается венчик солнца. Это было самое обычное дежурство, совершенно спокойное. Еще до рассвета я приготовил талит и тфилин и ждал того времени, когда можно будет различить силуэт человека на расстоянии четырех локтей26. И тут я увидел солдата, направлявшегося в мою сторону. Я не узнал его, пока он не подошел ближе. Высокий, немного сутулый, черные пронзительные глаза. Заместитель командира роты, один из офицеров-резервистов, десантник, студент философского факультета Иерусалимского университета. Поговорили о том о сем. Ему известно, сказал он, что я студент йешивы, изучаю Маймонида. А он давно ищет кого-нибудь, чтобы прояснить кое-какие взгляды Маймонида.
Мы обсуждали роль Провидения в жизни отдельного человека. Ведь Маймонид полагал, что мир движется по изначально заданным законам, но тогда как он объясняет роль Провидения? И разве, согласно установленному миропорядку, с праведником и со злодеем не может случиться одно и то же?
Я ответил, что знал, - процитировал слова из "Путеводителя растерянных"27, рассказал о разных взглядах на Провидение и о том, что, по мнению Маймонида, действие Провидения распространяется только на человека. И еще я рассказал ему, что Маймониду открылось нечто поразительное: наличие связи между интеллектуальным усилием человека, устремляющим его к Богу, и мощью Божественной эманации, изливающейся на человека.
Так мы продолжали беседовать; он ставил передо мной трудные теологические вопросы, а я отвечал и объяснял то, что знал. На один из вопросов я затруднился ответить сразу и, пока раздумывал, он вдруг сказал: "Египтяне нападут именно сейчас, на рассвете, и именно здесь". Офицер-студент обернулся, взглянул на укрепление, потом снова посмотрел на канал: "Я знаю это. Все спят, все тихо. Но я не могу оставаться спокойным. Я читаю сводки, которые получает ротный командир, и потому я взволнован. Уже несколько ночей подряд я обхожу позиции перед рассветом и смотрю на канал. Ты слышал, о чем говорил сегодня командир? Он спросил, что мы намереваемся делать, если десятки танков здесь, напротив нас, форсируют канал? Все смеялись. Я - нет. Я мысленно вижу сейчас, как они переправляются по мостам. Вижу, как начинается атака. И я не знаю, как ее остановить. Хоть бы кончились уже наши милуим28. Товарищи прозвали меня "философом", может, они и правы, но я не понимаю, на что они надеются, не понимаю их спокойствия". Офицер замолчал и, не дожидаясь моего ответа, повторив еще и еще раз "я не спокоен, я не спокоен", ушел.
Встреча с командиром полка в Нафахе, в полночь, была совершенно другой.
Поднявшийся к нам на танк плотный человек с покрытым пылью лицом тихо сказал: "Здравствуйте. Я ваш командир полка>\ Затем достал плитку шоколада и поделил между нами. "Я знаю, - сказал он, - вам очень трудно, вы молоды. Но и мне трудно тоже. Я уже участвовал в тяжелой войне, но на этот раз - война другая, совсем другая. Вышло из строя много танков, и командный состав полка понес тяжелые потери. Вы остались без командира батальона и без командира роты. Трудно, очень трудно, но я уверен, что мы победим. Побеждает тот, кто крепче держится. Кто не проявляет слабости. Мы победим. У нас просто нет выхода, мы обязаны победить. Все надеются на вас, весь народ Израиля. Мы здесь формируем полк заново, из всех оставшихся танков, и под утро атакуем Хушние. Я знаю, что вас будут обстреливать ракетами. Я знаю, что этого вам не говорили и на учениях не готовили к защите от ракет. Но не нужнс впадать в панику. Кое-что можно сделать. Обратите внимание вот на что: стрелок, запускающий "сагер". прицеливается вот так, видите? - Он показал на пальцах, как тот целится. - Если стрелять по нему так, - он направил ствол командирского пулемета вверх и i пространство, - можно его запутать, и он промахнется. Я сам вчера дважды это проделал, когда меня обстреливали ракетами в районе старого нефтепровода. Это работает, главное - палить по нему много", - так он сказал и тихо, спокойно объяснил каждому члену экипажа, что ему надлежит делать, когда нас начнут обстреливать ракетами.
На прощанье командир полка сказал: "Шалом вам. Я вас всех люблю. Подготовьте танк. Мы выступаем с рассветом. У вас осталось на отдых четыре часа. Используйте их. Завтра тяжелый день. Заправкой танков займутся десантники. Не вы. Вы должны отдохнуть. И пожалуйста, не вылезайте из танка. Это приказ. Один должен остаться дежурить на башне и смотреть в оба. Есть подозрение, что в расположение наших танков проникли сирийские коммандос, которых доставили на вертолетах. Вопросы есть?"
Ох, сколько их было, но никто ни о чем не спросил. Да он этого и не ждал. Не такое время сейчас, чтобы задавать вопросы. Он пожал нам, каждому, руку, снова сказал: "Шалом, ребята. Я вас люблю", легко спрыгнул с танка и влез на соседний.
Мы закончили приготовления и снова уселись на башне. Открыли жестянку с бисквитами, единственную еду, что нашлась в танке, произнесли благословение и поели. Первая трапеза после поста. Говорили мудрецы, что стол, за которым не говорят о Торе, подобен жертвеннику мертвецов. Поэтому Рони сказал слова Торы, сформулировал заключенную в них проблему и нашел ее решение.