- Полагаю, только тех оперативников, которые все еще работают на "других парней", о которых мы понятия не имеем, где их найти.
Тон Аль-Фанудахи был еще более кислым, чем раньше.
- Ну, вот они! - Окику развела руки в жесте, который охватил весь город вокруг них. - Я бы сказала, что есть довольно много людей, которых нужно запугать. И бригадир прав насчет того, что это прекрасное искусство - особенно сейчас.
- Последнее, что кто-либо из нас может допустить, чтобы это реализовалось, или позволить Великому Альянсу бояться, что это может стать, - это военная диктатура. - Ее собственный тон теперь был смертельно серьезен. - Великий Альянс не потерпит этого ни на мгновение, и если они решат, что это то, что делают бригадир и адмирал Кингсфорд, они... объявят о своем недовольстве. Твердо.
- И если граждане Солнечной системы - или, что еще хуже, Лиги в целом - решат, что какая бы новая конституция ни была написана, она была навязана им какой-то хунтой, установить ее легитимность будет намного сложнее. Вероятно, даже для многих людей, которые должны признать, что Великий Альянс был прав насчет того, в какую настоящую бурю дерьма превратилось предполагаемое правительство Лиги. Вот истинная причина, по которой бригадир и адмирал отказались от мест в кабинете премьер-министра Ена. - Она внезапно улыбнулась. - Я не знаю о Кингсфорде, но я знаю, что бригадир в последнее время потратил много времени на изучение Томаса Тейсмана и того, как он восстановил старую конституцию Хевена.
- Но если они не могут позволить себе выглядеть как военная диктатура, они все равно должны быть в состоянии... зловеще вырисовываться на заднем плане. Бригадир любит цитировать какого-нибудь докосмического политика. Он говорит, что им нужно ходить тихо, но носить большую палку.
- Прямо сейчас никто во флоте даже не подумает о том, чтобы бросить вызов авторитету Кингсфорда, который превращает то, что осталось от флота и космопехоты, в свою большую палку. Что касается бригадира, каждый честный полицейский в жандармерии - и, вопреки распространенному мнению до завоевания, это, вероятно, составляло добрых семьдесят или даже восемьдесят процентов от общего числа сотрудников, по крайней мере, здесь, в Солнечной системе - признал его самым честным полицейским в жандармерии. Он был тем парнем, который был готов расправиться с любым, кто не мог доказать, что он был чистым, даже до войны, и они это знают. Это дает ему довольно большую собственную палку. Когда генерал Мэбли "досрочно ушла в отставку", он был единственным реальным кандидатом на замену ей в качестве командующего жандармерией, даже если его должность все еще официально "исполняющий обязанности", и он не получил повышения, которое обычно сопутствует работе. И он также тот, кто лично арестовал мандаринов.
- Нет, он этого не делал. Это сделала ты, - указал аль-Фанудахи с видом человека, настроенного собирать гниды. - Ты и Брайс.
- О, ради бога, Дауд! - Окику закатила глаза, но она также усмехнулась. - Хорошо, признаю, что мы с Брайсом действительно надели наручники - на самом деле, это были очень сложные, довольно удобные браслеты, но ей больше нравились наручники - но бригадир был офицером, ответственным за арест. Он пользовался полной поддержкой адмирала Кингсфорда, и он знал это, но они двое действовали только по указанию генерального прокурора Рорендаал - ну, в то время заместителя генерального прокурора - с ордером, должным образом выданным судьей прямо здесь, в Старом Чикаго. Конечно, судья пригласила бригадира, меня и трех других вооруженных жандармов в свой кабинет, когда Рорендаал пришла, чтобы, э-э, обсудить соответствующий ордер, но она подписала его, и это означает, что арест мандаринов был полностью законным.
- И в чем смысл всего этого? - спросил аль-Фанудахи, хотя его более смиренный тон предполагал, что он точно знал, к чему она клонит.
- Дело в том, что и бригадир, и адмирал должны быть... очень заметными, но не переусердствуя в этом. Им нужно, чтобы все знали, что они полностью поддерживают Временное правительство и что они в состоянии вмешаться так быстро и жестко, как это необходимо, если какая-либо из этих различных фракций решит облажаться. Это лучший способ убедиться, что никто из них этого не сделает. Но в то же время им нужно, чтобы все знали, что последнее, чем они являются, - это военная диктатура.