Его улыбка превратилась в откровенный оскал.
- Можно сказать, что мы старые друзья.
- Ты никогда в жизни не встречал эту женщину, Брайс! - обвинила Вен, и он пожал плечами.
- Мелкая деталь. Мы оба космопехотинцы. Однажды космопехотинец - всегда космопехотинец. Мы обязательно отлично поладим.
Капитан Дауд аль-Фанудахи держал при себе несколько незначительных оговорок по этому поводу, но ничего не сказал. Что тут было сказать? Впервые в своей карьере он собирался стать полевым агентом, расследующим то, что, вероятно, было самой злобной силой в заселенной людьми галактике. И он собирался сделать это на том, что, вероятно, было самой печально известной планетой в заселенной людьми галактике... и была такой еще до того, как она была разорена войной и неизбирательными бомбардировками. Миссия, которая будет зависеть, по крайней мере частично, от завоевания доброй воли женщины, которая только что возглавляла то, что уже было признано военными аналитиками шедевром оборонительной тактики. Жестоко эффективной, в придачу.
И в качестве своего посла доброй воли они полагались на офицера космопехоты, который однажды похитил коллегу-офицера, которого он подозревал в правонарушении. Затем он подверг парня допросу, который, возможно, и не соответствовал стандартам Торквемады, но все же был далеко за пределами любого официального способа... и был достаточным, чтобы в результате допрашиваемый упал замертво. Конечно, из-за имплантированного нанотехнологического протокола самоубийства, не от того, что Брайс сделал с ним.
Еще...
Внезапно, впервые за этот день, Дауд ибн Мамун аль-Фанудахи почувствовал себя довольно бодрым.
Офис командующего флотом
Здание Адмиралтейства
Город Старый Чикаго
Солнечная система
Доктор Чарлз Э. Гэннон откинулся на спинку кресла и скрестил ноги, когда сиденье перестроилось так, чтобы поддерживать его тело с идеальным комфортом. Это было исключительно со вкусом подобранное - и дорогое - кресло. Как и следовало ожидать от предмета мебели в святая святых командующего флотом Солнечной лиги.
Устроившись поудобнее, Гэннон сделал жест указательным пальцем так, как он привлекал внимание аудитории на протяжении десятилетий университетского обучения.
- У меня есть теория на этот счет, - сказал он.
- Конечно, же. - Адмирал Уинстон Кингсфорд улыбнулся. - Чак, у тебя есть теория обо всем.
- Я ранен! И в любом случае обвинение ложное. Думаю, что я довольно сдержан в своих предположениях. Я, например, взял за правило никогда не развивать никаких теорий о моей жене.
- Это не сдержанность. - Кингсфорд фыркнул. - Это простой инстинкт самосохранения. Ни один муж в здравом уме не строит гипотез о своей супруге. Я тоже не разрабатываю никаких теорий относительно Саманты. Во всяком случае, не вслух.
- Ладно, точка. Кстати, как Сэм? Я не видел ее с тех пор, как... - Гэннон нахмурил брови. - Восемь месяцев? С того "торжественного мероприятия", - он вздрогнул, - в новом институте искусств?
- Боюсь, в данный момент я ее немного раздражаю. В этом месяце мы должны были быть в отпуске. - Кингсфорд покрутил указательным пальцем в манере, которая указывала... практически на все во вселенной. - Помешала сложившаяся ситуация.
- Конечно, она не винит тебя во всем, что произошло в последнее время? Незначительные вещи, такие как иностранное вторжение и оккупация, будут иметь тенденцию нарушать личные планы, особенно когда вы являетесь командующим флотом. Противно с их стороны, я знаю, но так оно и есть.
- Нет, конечно, она этого не делает. Но она действительно с нетерпением ждала возможности отдохнуть на пляже Гранд-Анс в Гренаде. Как и я, если уж на то пошло.
Адмирал криво и коротко улыбнулся, затем наклонился вперед, положив руки на большой стол перед собой.
- Хорошо. Давай послушаем твою новую гипотезу о резне в Мезе.
- Это так они теперь это называют?
- Ты что, не следишь за новостями?
- Как можно меньше. По большей части это пустая болтовня.
- Ну, - Кингсфорд вздохнул и вытер лицо одной рукой, - да, так они это называют. Глупый оборот речи. "Резня" - это то, что имеет непосредственный и личный характер. И обычно это нацелено на какую-то определенную группу. То, что произошло на Мезе после того, как Золотой Пик прибыла в систему, было слишком неразборчивым, чтобы заслужить этот термин.