Между собой организации также рассчитывались по бартеру. Как правило, стоимость товара сильно занижали, чтобы не попадать под драконовские налоги, а то и вовсе сделки проводили неофициально. Остатки долгов друг перед другом бухгалтерии закрывали взаимозачётами на бумаге.
Население в изобретательности тоже не отставало. Посёлок был небольшой – несколько тысяч человек. Кроме двух крупных предприятий в нём находилось ещё пять поменьше. Информация о выданном в расчет товаре быстро распространялась между родственниками и знакомыми сотрудников. Тут же рождались варианты обмена с различной ассортиментной наполненностью и числом партнеров. Нередко, если того требовала сделка, людям приходилось объединять свои товары для формирования партии, достаточной по объему.
Рулили этими процессами и активно в них участвовали, конечно, женщины. Роль мужчин была скромнее – донести товар до дома. Сбои эта отлаженная схема дала только на алкоголе. Большинство представителей сильного пола, получив зарплату жидкой валютой, на этом бартерную цепочку решительно заканчивало. Но после пары подобных инцидентов система нанесла ответный удар. При поддержке женской части трудовых коллективов и поселковых органов правопорядка неформальные лидеры «бартерного профсоюза» договорились с директорами предприятий о жёстком ограничении зарплатного алкотрафика.
Так, задолго до распиаренного «Фейсбука», без компьютеров и Интернета работала эта товарная социальная сеть, построенная на принципах ещё советского общежития.
***
Переворошив кальку с рисунками, я отложил два.
На первом была изображена старшеклассница на уроке физкультуры. Крепенькие короткие ноги в полукедах, шорты с лампасами и огромные банты над грудью, рвущей футболку с олимпийским мишкой. Лицо у девицы было простоватое, в веснушках, глаза над бантиком губ прикрыты в стыдливом кокетстве. Прижав ладошки к бёдрам, она стояла навытяжку на первом после длинных каникул уроке. Метаморфозы, произошедшие с ней за лето, не остались незамеченными – ощущается закадровый интерес мальчиков и физрука. Она смущена и одновременно взволнована. Художник добродушно и без пошлости передал юмор сюжета. Но сам рисунок был простой, шаржевый и в основном контурный. А после удачи с Клеопатрой хотелось работы посерьёзнее.
На другой кальке был зимний лес. Крупные разлапистые ели стояли стеной, с редкими треугольниками просветов в самом верху. Снега на ветках и земле было немного, видимо, зима только началась. Полянку в нижней части рисунка по диагонали пересекали заячьи следы. Они огибали редкую щетинку кустов и терялись под широкой еловой лапой. Эти следы оживляли замёрзший лес, казалось даже, что монументальные стволы слегка раскачиваются от ветра и скрипят на морозце.
Я решил, что буду делать «Лес», несмотря на обилие тёмных фрагментов. Разглаживая кальку, я поглядывал на Клеопатру и утверждался в своём выборе.
***
Одевались мы, под стать времени, дико и нелепо. Эталоном моды стало сочетание вязаного турецкого свитера и варёных джинсов-мальвин. Мальвины были мешковаты, нередко с «горбачёвскими» пятнами непрокраса. Зато на их заднем кармане всегда красовался плотно вышитый разноцветный лейбл – «Mawin».
Венчал композицию пёстрый свитер с непременным орлом на груди. Хищная заокеанская птица, по-хозяйски раскинув крылья, согнала прежних обитателей этих мест – северных оленей. Это их стада мирно паслись на полях крупной и средней вязки. Проиграв межвидовую борьбу, они умчались в свою страну оленью. Куда-то туда, где сосны рвались к небу, где остались выжигание, мелиорация и автоматы с газировкой.
Мы же у сердца гордо носили орлов-победителей.
***
Перенос рисунка на доску неожиданно затянулся. Простая на первый взгляд картина – ёлки да ёлки – скрывала в себе множество деталей. Лапы отличались и величиной, и количеством ответвлений. Снежный покров, хоть и следовал направлению ветки, но имел свой сложный контур.
В общем, на подготовительную работу пришлось убить два вечера. Лишь на третий я включил выжигатель и начал с той ели, которая спрятала косого.
***
Дела у нашей конторы шли всё хуже. В поселке закончилась приватизация государственных магазинов и прочих объектов соцкультбыта. Успешные бизнесмены разобрали их, как горячие пирожки, в прямом и переносном смысле слова, если иметь в виду цены. Разумеется, теперь им не требовалась аренда площадей в промзоне.