– Люба, ты не больна? – озабочено поинтересовалась она, почувствовав негнущиеся Любкины руки.
– Нет, бежала просто!
Место Любке досталось за последней партой, все остальные были заняты. Как только она села позади всех, стало спокойнее. Видеть ее могла только учительница, которая была далеко, зато она могла рассматривать класс, ребят и учительницу сколько влезет. Класс был просторный, светлый, с высокими потолками, с длинной вешалкой на стене и двумя шкафами, с огромной коричневой доской и круглой до потолка печкой в углу, покрашенной в голубой цвет.
– У нас сегодня короткий учебный день, – учительница с указкой прошлась по рядам. – Мы познакомимся, обсудим правила поведения в школе, запомним, что должен иметь при себе первоклассник, а потом пойдем на торжественную линейку. После этого вы разойдетесь по домам. Те, что живут в интернате, отправятся в столовую, а после поднимутся на второй этаж здания интерната, и вам покажут, где вы будете жить. Но завтра никто из вас не должен опоздать.
«Значит, здесь много деревенских!» – догадалась Любка.
Она знала, что при школе существует интернат, в котором живут школьники с понедельника по субботу, а вечером за ними приезжают на лошадях. Зданий интернатов было три, они с матерью часто проходили мимо них. В одном жили мальчики, в другом девочки, а в одном мальчики и девочки младших классов.
На торжественной линейке десятиклассник подарил ей цветы и еще один набор первоклассника. Так что, теперь у нее была еще одна коробка карандашей с шестью карандашами, вдвое больше ручек и тетрадей, два альбома, две коробки счетных палочек, еще одна резинка и линейка. Слава богу, что верхом на десятикласснике, с золотым колокольчиком с красной лентой в руке проехала не Нинка, а то мать бы завидовала Нинкиной матери еще больше. Кто не захотел бы иметь девочку, которую рассмотрела вся школа? Первому «Б» Любка старалась на глаза не попадать, прячась за спинами, но сама она очень даже интересовалась всеми своими подружками. Страх у нее прошел, теперь ее разбирало любопытство. Нинка, конечно же, подлизывалась к своей учительнице и всюду ходила с ней за руку, а Ленка поблизости.
Но потом всех повели обратно в класс. Там им рассказали о школе, об учителях, о том, что они будут проходить и чему учиться. Оказывается, все книги носить не надо было, только букварь, тетрадку и ручку. А еще математику, когда учительница попросит. И сменную обувь, которая хранилась в шкафу.
Домой Любка шла не торопясь, наслаждаясь своим счастьем. Никаких трудных задач и вопросов им не задавали. И учили всему постепенно, а не так, чтобы пришел и все-все надо знать. «Я справлюсь!» – размышляла она, оценивая свои впечатления. Теперь, наверное, той школы, в которую увозили непонравившихся и ненужных детей, можно было не бояться. Она пока только не знала, как обо всем расскажет матери.
– Вы извините, что сразу не разобрались… – оправдываясь, виновато произнесла учительница. – Пришел человек, в форме, с портфелем, с книгами… В первый день, пока их не знаешь, трудно сориентироваться.
Любка и мать сидели в учительской, в здании, в котором учился Сережа. Она училась уже две недели. И даже успела получить две четверки и пятерку. Одну по рисованию, одну за правильно сосчитанные палочки, и одну за красиво приклеенные в альбоме листья клена и малины. Про малину только она догадалась. Заработать оценку по письму пока не получалось, палочки выходили кривые, а иной раз рука так сильно начинала дрожать, что ручка оставляла глубокий ломаный след даже на парте. Пожалуй, попала бы в отстающие, если бы учительница ставила плохие оценки. А когда учительница пыталась ей помочь, руки становились деревянными.
– Ты не волнуйся, Москва тоже не сразу строилась! – успокаивала ее учительница и хвалила за те, которые были написаны, как надо.
Ну, палочки получались кривыми не у нее одной – и Любка терпеливо выводила одно и то же снова и снова. Она исписала в тетради уже пять листочков, почти половину тетрадки.
– Если уж нельзя, ладно, закрою дома, – вздохнула мать. – Что, совсем у нее не получается?
– Ну что вы! Девочка учится, старается! Никаких особых трудностей у нее нет. Разве что, когда начинает нервничать…
– Тина, чего ей дома одной сидеть? Пиши заявление, что разрешение даешь, – махнула рукой завуч. – Чтобы у нас потом проблем не было.
Мать посадили за стол директора, дали ручку и бумагу. А спустя час, забрав Николку из садика, Любка и мать шли по полю домой.
Мать долго молчала.