С того вечера виделись почти каждый день, однажды пригласила в свой спорткомплекс на какие-то соревнования, в которых участвовали ее воспитанники. Какой-то особой красотой или броской внешностью Валя не обладала, но как-то незаметно Павел все больше привязывался к ней, ему нравилась жизнерадостность подруги и еще участие к другим — могла пожалеть бездомную кошку или ту же бабушку, стоявшую на пешеходном переходе и которую никто из водителей не пропускал. Отношения между ними складывались не очень быстро, но верно — на третий день позволила себя поцеловать, а через две недели согласилась после свидания заглянуть к нему в гости. Секс между ними произошел довольно бурно, оба сильные и страстные, не уступали друг другу, почти всю ночь провели в ласках, пока не выбились из сил и не заснули под утро в обнимку. Перед самым Новым годом Валя перешла к нему из родительского дома, зажили практически семейной жизнью, только о браке речь не заводили.
Вскоре разрешилась проблема с навязчивыми студентками — сначала пропали те, кто караулил по утрам у дома, затем и другие. Вначале Павел думал, что они прознали о его пассии и поняли бесполезность своих притязаний, пока однажды его не вызвали в деканат и не узнал от самого декана — профессора Костомарова, — истинную причину такой перемены.
— Павел Николаевич — как-то официально начал разговор декан, — к нам поступила заявление от родителей двух студентов с жалобой на вас.
Костомаров сделал многозначительную паузу, строгим взглядом придавая большую серьезность какой-то провинности. Наверное, увидел по недоуменному лицу молодого преподавателя, что тот не понимает — в чем его обвиняют, — продолжил:
— Ваши амурные дела не должны идти в ущерб репутации нашего факультета. Вот прочтите и что вы на это скажете?
С этими словами профессор придвинул к краю стола какой-то листок, показал пальцем на него. Павел подошел, взял в руки и прочел:
— «…убедительно просим принять должные меры к вашему сотруднику Коноплеву Павлу Николаевичу, допустившему по отношению к нашим дочерям действия, несовместимые с этикой профессорско-преподавательского состава.
Он соблазнил девочек, а потом надругался, нанеся им физические и нравственные страдания — они отказываются идти на занятия из-за серьезно пострадавшего внешнего вида, их просто избили.
Мы не стали обращаться в правоохранительные органы, посчитали, что так может пострадать репутация достославного университета и вашего факультета. Надеемся, что вы сами разберетесь со своим сотрудником и не оставите безнаказанным его преступление. С уважением …»
Павел вспомнил этих девушек, они не отставали от него ни на шаг до последнего времени, а потом вдруг пропали. Теперь стало понятно, с чего это письмо — наверное, рассказали родителям, что он их домогался, — но вот с избиением оставалась неясность, ведь пальцем к ним не прикоснулся. А потом вдруг пришла догадка — Валя, похоже, именно она приложила свою тяжелую руку в буквально смысле! Как-то в разговоре утром она обмолвилась: — Смотрю, тебя будто медом намазали — вот те девочки, что стоят под окном, так и липнут к тебе!
Тогда не придал серьезного значения этим словам рассерженной подруги, лишь сказал ей:
— Постоят и уйдут, мне, кроме тебя, никто не нужен. После этих слов и подтверждающего их поцелуя Валя вроде оттаяла и больше не заводила речь о юных воздыхательницах. А теперь стало ясно, как она разобралась с ними, но вот из-за этого заявления у него самого возникла проблема и надо как-то с ней решать, впрочем, как и по отношениям с ревнивой любовницей.
Подумав немного, высказал ждущему ответа декану:
— Дмитрий Павлович, могу своей честью поручиться — девочек я не соблазнял и не избивал. Но, думаю, такие инсинуации продолжатся и дальше, пока буду вести занятия у студентов. Поэтому считаю нужным отстранить меня от преподавательской деятельности — подам заявление немедленно, — в дальнейшем вести только научную работу, причем с минимальным контактом со студентами.