Хорхейн замер, обалдело и неверяще глядя на меня.
— Ты действительно всё это ко мне чувствуешь?!
— Да. А ты? Что ты чувствуешь?
— Желание спрятать тебя от всего мира. Заботиться о тебе. Чтобы ты всегда была только моей. — не задумываясь выдал ит-горд.
— А как же твоя невеста? — всё же не выдержала я.
— Когда она будет готова, то станет женой. И мы в течение года должны будем представить всем детеныша, несущего все признаки чистоты крови ветви нашей расы. — Равнодушно, как нечто само собой разумеющееся, ответил сет-пторх.
— А, если у малыша не будут видны все признаки чистоты крови?
— Его оставят в семье Чаритты. А саму самку лишат всех привелегий и сошлют в Дом разовых матерей. Ведь ей многое позволялось, но за это она обязана родить идеального детеныша.
— Но… — у меня не было слов, — Но она же не может знать, как проявится сочетание ваших с ней генов!
— Может. У всех элитных самок есть выбор. Как только она заявляет свои права на самца, то может сделать пробное слияние. Если таковое даст неидеальный результат, ей предложат сменить самца. У неё есть ещё две попытки. Либо, если она не хочет менять самца и соглашается с результатами проверки, она перестаёт быть элитной. Некоторые сразу отказываются от анализа. У них есть это право. Но, тогда, при рождении неидеального ребенка — … они знают о том, что им грозит. И Чаритта выбрала именно этот вариант. Некоторое девушки, которые сомневаются в себе и в сочетании генов, сразу отказываются от привилегии элитных. Они переходят в статус прима, сдают свои образцы и им подбирают идеальное сочетание. Тогда уже девушка не может выбирать и становится женой того, кого найдут для неё.
— А делать всё, что захочет… имеет право только элита? — уточнила я.
— Да… — ит-горд мягко улыбнувшись, снова склонился ко мне и утянул в затяжной поцелуй.
Я малодушно отставила все сомнения и тревоги. Просто хотелось раствориться в мужчине, который кружил голову. Не хотелось думать ни о чем. Только здесь и сейчас быть счастливой и подарить счастье ЕМУ.
"А потом? Хоть потоп?" — буркнул затихающий голос рассудка. Но я отмахнулась от него.
Я ПРОСТО СЕГОДНЯ ХОЧУ БЫТЬ ЛЮБИМОЙ И ЛЮБИТЬ!
Знаю — дура. Каждый платит по счетам. И я потом заплатила сполна. И за счастье с почти семейным мужиком, и за отказ от холодной рассудочности. Но это было потом. А в данный момент я была счастливейшей женщиной Вселенной. Я глупо и непростительно наивно верила, что мы будем с ним жить душа в душу… долго и счастливо… А вдруг, эта Чаритта найдет себе другого… А вдруг…
А вот и не вдруг!
Гром грянул после трёх месяцев непрерывного, всепоглощающего счастья…
Всё это время мы почти не расставались с Хорхейном. Он лишь один раз куда-то исчезал. В самом начале. На восемь дней. Но ничего мне об этом сказать не захотел. А я постеснялась настаивать… А так, уходил по службе пару раз в день, минут на сорок. Но, потом возвращался в таком нетерпении, словно мы были в разлуке, как минимум, лет пять. Да и я тоже изводилась без него.
Мы много разговаривали. Но не о сводах Законов. Хорх просил меня рассказать о Земле. О повседневной жизни. На своём удивительном компьютере, помогал мне визуализировать голограммы земных животных, растений, насекомых, просто предметов.
Я порой поражалась — как могла бояться его. Настолько Хорх был нежным, заботливым и внимательным.
Но…
В одно, совсем не прекрасное утро, меня разбудил не нежнй поцелуй, а осторожное прикосновение горда Фаруша. Едва я открыла глаза и встретила его взгляд — сразу поняла — моей сказке о ЛЮБВИ пришел конец!
— Нэра, быстрее вставайте, и идемте со мной. Если не хотите познакомиться с нэрой Чариттой. Быстрее же! — уже почти грубо он тянул меня за собой, по дороге собирая в большой ком все шмотки, до которых мог дотянуться.
Мы вылетели из каюты ит-горда, и почти бегом помчались до лифта. Там, спуск на пять этажей…
Ого! Это же практически технический этаж! Даже тюрьма на два этажа выше!
И потом, уже выйдя из лифта, Фаруш немыслимо быстро волок меня куда-то внутрь замысловатого переплетения механизмов, труб, лесенок, кабелей. Постоянно нервно к чему-то прислушиваясь и озираясь. Я, как могла быстро, трусила за парнем, ни на что не жалуясь и ни о чем не спрашивая. Босые ноги заледенели и кровили от того, что я запиналась об острые углы и выпирающие части предохранительных колпаков.