Затем я вернулся к себе и очень долго пробыл в объятиях Дейдры. Мы сидели на кровати, обнимались, а я не отводил взгляда от погибшего в неравном бою матана. Уже не плакал, но боль от утраты ничем не мог заглушить.
— Я помогу, — сказала Дейдра, когда я с трудом стянул зипун. Осмотрела рану и убежала к знахарке. Вернулась с мазью и чистым лоскутом ткани. — Ты великий боец, Ваня, — прошептала она, осторожно обрабатывая рану. — Я всё видела. Ты один всех победил. Ты — настоящий аниран!
— Я только потому их и победил, что аниран, — равнодушно пожал плечами я. — Не было бы меня такого щита, мы бы все сейчас лежали на снегу с закрытыми глазами.
— Но он у тебя есть. У тебя, а не у кого-то другого. Значит именно ты великий боец. А возможно даже станешь…
— Дейдра! Прошу тебя! Я не желаю этого слушать! Никаких милихов сегодня.
— Извини. Не буду говорить.
— Как моё плечо? — уже более спокойно сказал я и погладил её по щеке, как бы извиняясь.
— Ничего страшного. Заживёт быстро. На тебе всё быстро заживает.
Я опять посмотрел на тело котёнка, вздохнул и высвободился.
— Спасибо, милашка. Но мне пора. Сейчас навещу Джона, а потом возьму лопату и предам Уилсона земле. Отдам последнюю честь. Он это заслужил.
— Я помогу!
Я не стал отказывать и согласился. Потребовал одеться теплее и ждать моего возвращения…
…Мелея хмуро посмотрела на меня, когда я торопливо закрыл за собой дверь, чтобы не терять ни капли тепла.
— Здравствуй, аниран, — она встала с чурбана, который стоял у изголовья кровати, и поклонилась. — С тобой всё в порядке?
— Со мной, да. А как Джон? — я подошёл ближе и увидел, что он всё ещё в сознании. — Почему он не спит?
— Я пока ему не даю, — ответила она. — Надо чтобы мазь схватилась. Боль сокращаю, давая регулярно вдохнуть «дыма забытья». Но спать пока нельзя.
— Я видел раны глубокие, — тихо прошептал я, чтобы лишь она меня услышала. — Ты их зашила?
— Пока только одну, — так же тихо ответила она. — Через некоторое время займусь следующей.
— Жить-то он будет?
— Не знаю, Иван. Не знаю. Вы, анираны, выносливы и сильны, но раны слишком опасны. Если за ним будет хороший уход, то со временем, возможно, он поправится. Но загадывать я бы не стала.
— Он должен жить, слышишь!? — зашипел я и вцепился ей в локоть. — Он ваш элотан! Вытащи его!
— Я сделаю всё, что смогу, — покорно сказала она и указала взглядом на Казинса. — Он зовёт тебя, Иван. Поговори с ним. Я разрешаю.
Джон хлопал сонными глазами и, улыбаясь, смотрел по сторонам, словно прибывал в каком-то своём весёлом мире. Но затем сфокусировался на мне и что-то тихо прошептал. Я наклонился ближе и только так смог расслышать его голос.
— Что там? Как ситуация?
— Под контролем, Джон. Под контролем. Мы победили.
— Потери есть? Что с Беатрис? Она жива? Почему ко мне не приходит?
Я проглотил комок и решил потери приуменьшить, чтобы зря не тревожить. Но соврать про Беатрис не было никакой возможности.
— Джон, мне очень жаль — Беатрис погибла. В бою пал Омрис и… и мой матан. Остальные отделались ранами. Нестрашными.
— Беатрис погибла? — от его лица отхлынула кровь и он посерел. Долго молчал, а когда начал говорить снова, слова давались ему намного сложнее. — Они шли за тобой… Они знали где ты… Река… Река замёрзла и вывела их…
— Думаю, так и было, — согласился я, отчаянно сопротивляясь чувству вины. Я сразу понял, как эти твари нас нашли и ругал себя последними словами за то, что не предпринял никаких мер. Мы могли хотя бы ловушек понаставить для предупреждения нападения. Но я обо всём забыл, предаваясь мужскому счастью в объятиях молодой девушки. — Прости меня, Джон. Это я виноват.
— Уже всё равно… — прошептал он и отвернулся. — Теперь ничего не изменить…
— Ты спас мне жизнь, Джон, — я осторожно сжал его ладонь. — А я ничем не могу тебе помочь. Скажи, что нужно сделать?
Казинс закашлялся и с трудом восстановил дыхание. Подскочила Мелея, поднесла к его лицу дымящий чайничек и принялась махать рукой, подгоняя дым. Джон судорожно вздохнул пару раз и удовлетворённо выдохнул.