Казинс произнёс это так уверенно, что я немного удивился. Не слыхал я до этого в его голосе стальных ноток. Видимо, в управлении лагерем он поднаторел. И знал, когда надо извиниться, а когда надо надавить.
Бородатые братцы хмуро смотрели на меня в заходящих лучах солнца, но один из них сообразил очень быстро, какой выход для них будет наилучшим.
- Я прощаю анирана и так же прошу его простить меня, - он поднялся на ноги, проговорил скороговоркой и сразу сел.
Второй повторил эти же слова через несколько секунд и Казинс удовлетворённо кивнул:
- Рад видеть, что вы прислушались к голосу разума. А теперь я хочу представить анирану, которого зовут Иван, вас всех. Знакомьтесь, привыкайте и запоминайте друг друга. Ведь с этого дня Иван останется жить с нами! - последнюю фразу он произнёс немного громче и все жители облегчённо вздохнули. Казалось, в едином порыве. Они, наверное, подумали, что с завтрашнего дня их жизнь круто изменится, пойдёт в гору.
Я неловко кашлянул и прижал к груди Уилсона, который с не меньшим интересом наблюдал за представлением.
- Иван, это - Руадар, - Джон Казинс указал рукой на мужика в кожаном доспехе, который сидел рядом с тремя ребятишками. - Он помогает мне управлять лагерем и заведует военным ремеслом.
- Рад видеть анирана в добром здравии, - бородач встал и поклонился.
- Спасибо.
- Это - Дагнар, Морванд и Кервин, - затем он представил одного за другим рыжеволосого пахаря с добродушным лицом, здоровенного кузнеца с такими же здоровенными ручищами и задумчивого кожевника, которого я видел ранее, когда разговаривал со старейшиной. Все трое так же поднялись со своих места и поклонились. - Мелею ты, возможно, уже видел, - продолжил Джон и показал на пухлую, слегка недовольную женщину. - В нашем лагере она единственная, кто хоть что-то понимает в медицине. Знахарка по-простому. Заговорить зуб может, или травами ослабить боль. Разбирается в отварах и рану заштопает, если будет необходимость.
- Такому-то молодцу и помогать-то ничем не надо, - прищурившись, сказала она. - Разве что подкормить малость. Отощал вона как бедолага. Кожа да кости.
- Нет, не надо подкармливать! - бесцеремонно вмешалась одна из тройки молодых девушек, которые держались вместе. - Уж больно аниран хорош собой. Не надо портить такую красоту.
Пока я стоял с выпученными от удивления глазами, девчонки прыснули со смеху и на них громко зашипели дамы постарше, изучая меня плотоядными взглядами. Совершенно не смущались и деловито обсуждали сухощавую фигуру.
- Дейдра, ты опять лезешь куда не надо? - слегка улыбнулся Джон и погрозил девушке пальцем. - Будь скромнее.
- Скромность - это не по мне, элотан, - лукаво усмехнулась она. - Кровь молодая, горячая...
- Дейдра! - гаркнула на неё знахарка. - Ну-ка помолчи!
- Извини, бабуля. Умолкаю, - продолжая улыбаться, сказала она и вновь бросила на меня озорной взгляд. Я его выдержал и тоже улыбнулся: какая боевая девчушка. Выглядит не старше выпускницы средней школы, но глазами стреляет не хуже.
- Только тебя, Мелея, и слушает, - картинно закручинился Джон. - Хворостиной её поучить не мешало бы.
Знахарка опять нахмурилась и прищурившись посмотрела на девушку. И только теперь с лица той исчезла улыбка.
- Иван, разреши теперь представить Феилина. Я тебе уже рассказывал о нём, - Джон Казинс вновь взял в свои руки инициативу и продолжил знакомить с жителями лагеря. Представил молодого охотника и тот тоже чинно поклонился. - Ему нет равных в выслеживании добычи и обнаружении следов... - добавил он и тут же раздался возмущённый писк. Все дружно перевели взгляды на котёнка в моих руках. В том числе и я.
- Де-ла-а-а, - протянул Джон.
- Матаны издавна почитались народом Астризии, - подал старческий голос старейшина Элестин. Он облизал потрескавшиеся губы и смотрел не на котёнка, как все остальные, а на меня. И глаза его светились неподдельным уважением. - Они не только могут выслеживать добычу лучше всех, но и посещать наши мысли. И если хоть в ком-нибудь разглядят зло, никогда не позволят к себе прикоснуться. А поскольку зло есть в каждом из нас, - глубокомысленно добавил он. - Никому не удавалось приручить матана... До сегодняшнего дня.
После этой фразы даже я сам посмотрел на себя другими глазами. Уилсон удобно устроился у меня на руках и в ус не дул, а я судорожно сглотнул. Неужели во мне нет зла? Неужели этот маленький клон рыси считает, что только я достоин быть его другом? Быть тем, кому он доверяет больше всех. И почему это вдруг? Неужели потому, что я в этом мире гость?
Пока я рассуждал сам с собой, произошло нечто странное. Местные жители смотрели на меня удивлённо и с восхищением, и только молчаливый Феилин двинулся навстречу. Он остановился на расстоянии вытянутой руки, как только услышал предупреждающий рык, откинул постоянно спадающий на лоб чуб и поднял руку. Затем уставился прямо в глаза Уилсону и замер. Как и замерли все остальные. Котёнок урчал и как будто гипнотизировал молодого охотника. Но глаза у того не закатывались и он не заснул моментально, как обычно происходило со мной. Он медленно тянул руку вперёд и осторожно прикоснулся к пушистой головке. Уилсон недовольно мяукнул и потряс головой, сбрасывая руку. Потом посмотрел на меня, как бы ища поддержки, и я его успокаивающе погладил.
- Спокойно, малыш. Это свои.
Уилсон понюхал протянутые грязные пальцы Феилина и опять встряхнул головой. И тот сразу же убрал руку.
- Я увидел, что он хотел мне показать, - спокойным голосом сказал он. - Благодарю тебя, аниран. Благодарю тебя, матан, - затем поклонился и, не прощаясь, отправился в сторону своего шалаша.
- Он его признал? - кто-то тихо спросил у старейшины Элестина.
- А я почём знаю? Если не вцепился в палец, то возможно. Но Феилин всегда был не таким как все - он к природе куда ближе, чем мы. Может быть, матан почувствовал это.
- Я бы точно не стал подставлять ему пальцы, - сказал всё тот же голос.
- Это было интересное представление, - произнёс Джон, сжимая пальцы в кулаке, как бы пытаясь решиться проделать тоже самое, что и молодой охотник. Но затем, видимо, принял решение воздержаться и указал этими же пальцами на ещё одного крепкого мужика. - Иван, это - Омрис. Единственный плотник, который хоть что-то понимает в том, как построить избу из дерева...
- Я и из камня тоже собирал, бывало, - глубоким голосом сказал тот. - В Равенфире постоялый двор возводил. И там весь первый этаж был выложен из белого камня. Всё в лучшем виде сделал для богатых господ.
- Вы... ты мастер? - спросил я.
- А то как же! Это моих рук дело, - он важно кивнул себе за спину, где возвышался высокий деревянный дом. - Вернее - наших, - добавил затем и с опаской посмотрел на Джона. - Вместе отстроили.
- Молодцы. Отличная работа, - похвалил я, а затем ещё несколько минут кивал головой и пытался запомнить имена всех, кого мне представлял Джон.
Большинство из этих людей действительно были беженцы. Согнанные со своих земель озверевшими дезертирами или работорговцами. И те, и те, словно дикие звери, налетали на деревни, жгли и убивали почти всех. Рыли носом в поисках самых маленький детей, сажали их в клетки и увозили в сторону Южных гор. Где-то там был самый большой невольничий рынок Астризии и именно там были земли, абсолютно не признававшие королевскую власть. Из отдельных обрывков разговоров я понял, что портовый город Декедда находится в состоянии вражды со всем королевством. Где-то там на юге, за высокими горами жили смуглокожие люди, которых здесь, в Астризии, ненавидели все. От мала до велика. И ненавидели потому, что именно там их братьев и сестёр издавна продавали как живой товар.
Джон Казинс наизусть помнил имя каждого, за кого несёт ответственность, но я потерялся очень быстро. Уже на 20-м имени сбился и не смог вспомнить имена тех, кого он озвучил первыми. Затем успокоил себя тем, что всё равно рано или поздно запомню и закашлялся, как чахоточный, когда одна из дородных дам в летах задала бестактный, на мой взгляд, вопрос: