– Вас, счастливчиков, трое. Еще Игорь и Вика. Мы нашли их на перевале.
– Слава богу! В каком они состоянии?
– Не буду скрывать: Игорь без сознания, но дышит ровно, а Вика... не знаю, я же не врач, но вроде, нормально. А вы, кажется, на медика учились?
– Сто лет тому назад.
– Я и этим похвастаться не могу, у меня трехмесячные курсы. Вы поможете мне с диагностикой и лечением? Они ждут снаружи.
– Чего же вы тянете?! – Ашор очнулся, – У вас есть какие-то инструменты, лекарства? Вы хоть что-то из походного госпиталя захватили?
– Совсем мало. Мы шли искать помощь, а не оказывать ее, – Дима еще раз подозрительно оглядел комнату и самого Ашора. – Кстати, а как вы здесь оказались? Именно здесь?
– Не тяните время, Дмитрий, у нас раненые!
– Да, Симорский совсем плох, – Ишевич взялся за дверную ручку. – Потом договорим. Назрело уже.
Визард спорить не стал, он вышел вслед за Дмитрием на крыльцо.
Вика, против всяких опасений, шла своими ногами и даже весьма резво. Она кинулась к Ашору с неподдельной радостью, и у него от облегчения вырвался стон. Он не смел поверить в то, что видели его глаза.
– Вика, неужели это и правда ты?! – прошептал он, жадно изучая ее лицо.
И тут же почувствовал на себе сторонний, не слишком дружелюбный взгляд. Юра Громов смотрел так, будто думал, что именно из-за Ашора Вика оказалась в долине. Его лицо выражало полный спектр чувств от недоумения до недоверия. Завадская ничего ему толком рассказать не успела.
Ашор мягко отстранил прижавшуюся девушку:
– Позволь мне осмотреть тяжелораненого.
Чтобы не мешаться, Вика скользнула внутрь, отошла подальше от входа и начала вертеть головой. Ашор с тревогой понял, что двигается она все-таки неестественно, зажато и наверняка находится под действием обезболивающих.
– Вика, где болит?
– Спина, но совсем немного, – призналась Вика. – Я просто много ходила.
– Хорошо, сядь сюда, здесь тепло, – он указал на кровать, где совсем недавно лежал сам. – Я взгляну на тебя чуть позже, потерпишь?
– Спасибо, – она охотно послушалась. – Конечно, потерплю. А ты еще и врач?
– Недоучившийся. Но в нашей ситуации это гораздо лучше, чем ничего.
Павел и Юра занесли в комнату Симорского. Дима плотно прикрыл за ними дверь.
– Разденьте его на кровати и переложите на стол, – распорядился Визард, – Сейчас найду, чем застелить.
Пока мужчины высвобождали раненого из спальника, Ашор извлек из сумки одноразовые простыни и накрыл одно из них столешницу, потом принялся чуть внимательнее изучать остальное содержимое.
– Шприцы, ампулы, салфетки, бинты, спирт, физраствор… а скальпель или систему для капельницы вы не догадались прихватить?
– Я не подумал, – признался Ишевич. – Но в ангаре все это есть, уцелело.
– И где он сейчас, ваш ангар? – риторически вопросил Ашор. – Так, мне еще вот что потребуется…
Началась суета. С дальней тумбочки принесли вторую керосиновую лампу и заправили ее из канистры, местонахождение которой указал Визард. Долгов, повинуясь его очередному распоряжению, отправился за водой. Громов ушел на склад за провизией для гостей и новой порцией дисциллята. Дима принес из кают-компании спиртовку и небольшую кастрюльку и принялся возился с ними, в надежде получить кипяток, потому что печка в этом доме была совершенно неподходящей для готовки конструкции. Вика просто сидела, чуть покачиваясь и обхватив себя за плечи, не решаясь ни во что вмешаться.
Ашор продезинфицировал руки, и по комнате поплыл острый запах спирта, чудом не выдохшегося за десятилетия.
– Вика, собери подушки, – попросил он, – и оберни их одноразовыми пеленками. Игоря надо приподнять, ему дышать трудно.
Завадская распрямилась, чувствуя себя проржавевшим механизмом, и поковыляла к медицинской сумке. Вернулся Павел с полным ведром теплой воды.
– Чем еще помочь? – спросил он.
– Займитесь печью, если не затруднит, дрова в углу. До утра далеко, а погода все портится.
Долгов кивнул, но, подкидывая поленья, зорко наблюдал за Визардом.
– Я думал, вы фокусник.
– Я фокусник, который когда-то учился на хирурга, – бросил Ашор, не оборачиваясь.
Павел удивляться вслух таким виражам судьбы не торопился.
– Вы хоть раз кого-нибудь оперировали?
– Да. В основном ассистировал. Ну, и трупы в анатомичке мимо меня не прошли.
– Игорь не труп!
– Я вижу.
– Что скажете о его состоянии?
Ашор шумно выдохнул:
– Насколько можно судить без рентгена, черепно-мозговая в наличии, голова разбита, но кость, вроде, цела. Сотрясение мозга как минимум. Дальше: три ребра слева сломаны, может, в других трещины. Внутреннее кровотечение, на груди множество кровоподтеков, дыхание затруднено, ухом улавливаю влажные хрипы, температура высокая – это заметно даже без градусника, тахикардия… Думаю, у него повреждено легкое, левая половина грудины совсем не участвует в акте дыхания. Это не просто ушиб, симптомы заставляют меня опасаться, что мы имеем случай осложнения пневмотораксом.
– Вы сможете помочь?
– Необходим дренаж и кое-что еще. Ампулы с антибиотиками, к прискорбию, вы не догадались прихватить.
– Там есть таблетки, – вставил Ишевич. – может, как-то развести или раскрошить?
– Ладно, разберемся. Павел, будьте добры, возьмите пакеты и наберите в них снега или льда. Только аккуратнее, смотрите, чтобы вас самого ветром не унесло.
– Не унесет, – Павел вышел.
Вика приблизилась к столу и взглянула на бледное лицо Игоря.
– Если бы он не вытащил меня из расщелины, я бы там и умерла, – тихо призналась она.
– Прости меня, – сказал Ашор. – Я думал, все погибли.
– Я тебя не виню. Просто это так странно… почему именно он? Это неправильно.
– Может, как раз правильно.
– Что мне делать?
– Ничего, иди отдыхай. Зрелище, которое нас ждет, будет не слишком приятным, – Ашор взглянул на появившегося на пороге Громова, – Юра, помогите мне придержать раненого. Но сначала подайте вон тот тазик... да, с полки.
Павел вернулся с двумя пакетами снега:
– Снаружи светопреставление какое-то! Ашор, столько вам хватит?
– Пока достаточно. Кладите сюда!
– Кипяток скоро будет! – возвестил Дима.
– Отлично, – сказал Ашор, – мне нужно, чтобы вы прокипятили нож. Лучше даже несколько.
– Давай уж на ты, – предложил Дима. – Так короче.
– Если нет возражений, я согласен.
Вика вернулась на кровать и свернулась в комочек, поджав ноги. Снаружи бушевала буря. Завывания ветра не могли скрыть тонкие стены. Звенели стекла в окнах, жутко выло в трубе. Когда Паша открывал дверцу, чтобы подбросить дров, в комнату летели ярко-красные искры и звуки в трубе становились громче. В какой-то момент снаружи донесся такой удар, что домик вздрогнул. Вика была готова поклясться, что в стену въехал груженый камаз.
– Не бойся, это какой-нибудь лист фанеры снесло, – сказал ей Паша.
Вика слабо улыбнулась и укрылась пледом с головой, оставив только маленькую щелку. То, что творилось на улице, пугало ее, но происходящее в комнате казалось не менее жутким. Ашор оперировал подручными средствами. Слышались чавкающие звуки, лязг металла о металл, и даже ровный голос Ашора заставлял ее вздрагивать.
Юра позеленел, насколько об этом можно было судить при свете керосиновых ламп, но от стола не отходил, готовый помочь, если понадобится. Ишевич тоже стоял рядом, выполняя распоряжения, а вот Павел не лез, видимо, знал, что зрелище не для него. По помещению плыли нехорошие ароматы, соперничающие с дымом от чадящей печки.
Вика скрывалась от всего под пледом. Любые звуки казались ей резкими. Она морщилась от голосов, от звяканья посуды, от потрескивания огня в чугунной топке, от методичных ударов, сотрясающих входную дверь. И все же она несколько раз проваливалась в дрему, словно в бездонную яму – и вздрагивала всем телом, выныривая на поверхность, сердце ее испуганно принималось колотиться в горле...
– Вика, милая, вставай, – Громов легонько потряс ее за плечо, вырывая из очередного забытья, – разденься, тебя тоже надо осмотреть.