– Отлично, – ответил Артем, – вы уже предлагали помощь, и я на нее рассчитываю. Надеюсь, все дело в ионизации и обычных помехах, тогда резервные цепи сохранились.
– Как вы, русские, говорите, попытка не пытка.
– Я тоже вам готов помочь, – заявил Сергей.
– Вот и договорились, а теперь всем спать, – Артем завернулся в спальник и прикрыл глаза.
Доберкур дотянулся и выключил фонарик, которым подсвечивали эту часть салона. В темноте доносящиеся снаружи жуткие звуки стали гораздо слышней. А когда и остальные повыключали фонарики, Сергею показалось, что без света сделалось еще и холоднее.
Давыдов смотрел сквозь иллюминатор на шевелящиеся плотные полосы, в которых с трудом угадывались снежные вихри. Они прокатывались по долине под напором очумелого ветра и швыряли в стекло пригоршни мокрого грязного снега. Новая жизнь, полная подвигов, совершенно точно не обещала быть простой и сладкой.
*
Наступил день, хотя по освещению этого было не понять – ориентироваться во времени помогали единственные работающие часы Кирилла. Из вертолета никто высунуться не рискнул, все сгрудились в салоне и тихо, словно на поминках, переговаривались.
– Как рука? – спросил командира Белоконев.
– Терпимо, спасибо.
– Есть предположения, насколько затянется непогода?
– Не могу знать. Бывает, что и несколько суток все беснуется, но мы имеем дело с не совсем обычной бурей.
– Это из-за астероида? – жалобно спросил Кирилл.
– Не бойся, – Патрисия, сидевшая с ним рядом, обняла его за плечи, – пока у нас все не так плохо. Есть вода, еда, стены кабины защищают нас от ветра. А когда шторм уляжется, прилетят спасатели.
Кирилл ничего не ответил, только шмыгнул носом. Было похоже, что ночью он, пока никто не видел, ревел. Глаза у него были красные.
– Держись, боец! – Сережа попытался его приободрить. – Мы сейчас попробуем радио починить. Получится – новости узнаем.
Перекусив холодными бутербродами, Сергей, Артем и Ги собрались в раскуроченной пилотской кабине. Корпус зиял щелями и дырами, которые, прежде чем приниматься за починку, пришлось затыкать подручными средствами, а набившийся снег собирать в емкости и тщательно все протирать.
Сережа работал самозабвенно, вкалывая за троих. Простые действия приносили ему радость. Наконец, предварительный этап был завершен, и Ги, подсвечивая себе фонариком, в котором пришлось сменить батарейки, внимательно изучил поврежденную консоль.
– Запасных деталей у меня мало, – сказал Артем, – ремонтный комплект есть, Петр наш радиолюбитель, всюду с собой свой ящик таскает, но не знаю, поможет ли это. Если микросхемы расплавились, толку не будет.
– Сейчас разберемся. Неплохая у вас модель, – заметил Ги мимоходом, прикидывая, как снять центральную панель, чтобы добраться до внутренностей. – С автоматической настройкой всех регулируемых каскадов.
– Интересный ты человек, – Артем с интересом наблюдал за действиями француза, – разбираешься в самых разных вещах. А я слышал, ты секретарь-переводчик.
– У меня был мудрый наставник. Он повторял, что мужчина должен уметь работать и мышцами, и мозгами. И нет для мозгов лучшей тренировки, чем осваивать новую профессию. Сам он, кстати, превосходно разбирался в автомобилях, реставрировал раритетные машины, но при этом на банковском счету у него лежала сумма с запредельным количеством нулей.
– М-да, у богатых свои причуды. Но может, потому они и богатые? Сережа, пойдем, покажу, где у нас ремонтный комплект. Я не подлезу, а тебе сподручнее, – Артем встал, и Давыдов с готовностью последовал за ним. – Это Петина епархия. Интересно, как он там?
– Будем надеяться, что Грач с Егоровой не оплошают и поставят его на ноги, – откликнулся Доберкур.
Сергей по очереди притащил из грузового отсека два объемных ящика, после чего в пилотской кабине стало совсем не повернуться. Из-за сильного уклона пола терялось много места, и Ги вежливо отослал неуклюжего Артема в пассажирский салон.
– Если возникнут вопросы, мы вас позовем.
– А подсветить, подержать?
– Сережа справится. Правда, Сергей?
Давыдов покивал и обложился фонариками и инструментами, но почти сразу озадаченно завис, когда Ги попросил подать микропинцет.
– Этот или этот?
– Вон ту ромбовидную штучку с синими рукоятками!
– Так бы сразу, – улыбнулся Сергей, находя искомое.
– Если не называть вещи своими именами, то как узнаешь их истинную цену? – ухмыльнулся Доберкур. – Это пинцет для извлечения микросхем. А то, что вы показывали, инструменты для пайки, но нам они не пригодятся.
– Понятно. А вон тот калькулятор для чего?
– Не калькулятор, а цифровой мультиметр. Он необходим для диагностики. Ремонтных баз в Антарктиде мало, и случись что в пути, можно и не успеть добраться до цивилизации. Потому все возят с собой основательный запас деталей и самых разных инструментов.
– Как простой секретарь-референт смог поднатореть в подобных вещах?
– Судьба была щедра на повороты. Вот и сейчас, кто бы мог подумать, что простая поездка обернется такими сложностями.
– Да, в рекламках про астероид-шоу не писали, – вздохнул Сергей.
– Я не только про астероид. Сложности появились и раньше. Разве вы ничего не заметили? Вы, как актер, должны быть наблюдательным.
– Вы о чем?
– О самой подоплеке. Уверен, не мне одному кажется, что со свадебным путешествием не все чисто.
Сергей поразился:
– А что, нанимая вас на работу, Дюмон не сообщил, зачем едет в Антарктиду?
– Сообщил, почему же нет, но о том, что археологические изыски приведут к международной напряженности и смертельной опасности, он ни словом не обмолвился. Мне кажется, глава фонда «Миссия достойных» не совсем та, за кого себя выдает.
– Патрисия?!
– Это какой-то заговор, вы не согласны?
– Если честно, я тоже думал об этом, – Сергей понизил голос. – Здесь многие ведут себя подозрительно. Кстати, вас это касается в равной мере.
– Потому что я француз?
– Нет, не только. Тут почти все оказались людьми с двойным дном.
Доберкур сверкнул белыми зубами:
– Вот как! Посветите мне сюда, пожалуйста, – попросил он и добавил, возвращаясь к разговору: – Вы, Сергей, повели себя не менее странно. Зачем вы навязались в друзья господину Белоконеву?
– О, нет, тут у вас промашка! – рассмеялся Сергей немного натянуто. – Я полетел из-за подруги. Куда она, туда и я.
– Любовь, значит. А зачем вашей подруге в оазис?
– Она любит таинственные истории и приключения в стиле Индианы Джонса. Геннадий много об этом болтал, вот и соблазнил.
– А вы сопровождаете Анну, чтобы она в своем соблазне не натворила глупостей.
– Вроде того. Конечно, она очень самостоятельная и в моей поддержке не слишком нуждается. Я и стрелять не умею, и сальто не кручу.
– А что, в долине может потребоваться меткая стрельба?
Сергей промолчал.
– Вижу, ее отношение вас расстраивает.
– Есть такое. Но зато я это я, без всяких тайн и камней за пазухой.
– Я ни за что не поверю, что у такой бесхитростной девушки, как Анна, есть камень за пазухой.
Давыдов хотел объяснить, что девушка вовсе не такая бесхитростная, но прикусил язык. Выдавать Анну кому бы то ни было он не собирался.
– Расскажите мне о ней, - Ги сверкнул улыбкой. – Как вы познакомились?
Чтобы не показаться невежливым, Давыдов начал рассказ, тщательно подбирая слова, но быстро переключился на более безопасную тему. Пусть лучше француз вываливает свои секреты.
– Почему вы сказали, что Патрисия не та, за кого себя выдает? – спросил он.
– А разве нет? – Доберкур низко наклонился над тестером, следя за показаниями. – У них с Павлом очень странные отношения. Свадьба тоже странная, а уж венчание в канун нового года и вовсе отдает мистическими нотками. Кстати, вам нравится Патрисия?
– Эээ, – от внезапного пронзительного взгляда Доберкура Сережа смутился. – Она красивая …
– Но вы влюблены в другую? Я понимаю. Это очень хорошо.
– Что же тут хорошего?