– Зачем? – спросила Аня, не выказывая особой охоты.
– Надо поговорить. Мне нужна твоя помощь.
– Ты адресом не ошиблась?
– Это касается Володи.
Аня смерила француженку взглядом и молча пошла к выходу.
Вторая половина дня в долине выдалась очень теплой, словно пожар разогрел атмосферу. Пока они добирались через захламленную площадь, Егорова в своем плотном свитере вспотела.
После утреннего форс-мажора она до сих пор чувствовала странную слабость. В ней словно что-то надломилось от криков, только сорвала она не голос, а душу. Ей было плохо – наверно, она наконец-то начала осознавать, насколько все люди смертны. Вертолетчик Петя, Дима Ишевич, Сережа Давыдов – они исчезали один за другим, и следующим мог стать любой. Даже Володя. Особенно Володя, всегда рвущийся на передний план… Что будет с Аней, если не будет Володи, она даже представить не могла. Наверняка, она умрет с ним в один день… Да и есть ли смысл цепляться за жизнь и выкарабкиваться из дерьма, когда по ту сторону проклятого пузыря ничего не ждет, кроме Стальнова и больших проблем? Будущее без малейшего просвета Ане было абсолютно не нужно.
– Давай здесь остановимся, – сказала Пат, когда они дошли до метеостанции.
Аня оперлась рукой о шершавую стенку:
– Ну?
Патрисия огляделась, как заправская заговорщица:
– Я сказала про вторую сережку, что она сгорела. Боюсь, это неправда.
– Я так и подумала.
– Я прятала ее в радиорубке. Считала, хорошее место, ведь никто не собирался восстанавливать связь. Но потом в ней заперли Ги.
– Почему не сказала, что там у тебя тайник?
– Надеялась, Ги не найдет. При нем говорить о тайнике было нельзя, а потом, когда его уже заперли, стало поздно. Сейчас мне кажется, что Ги сбежал именно потому, что нашел сережку.
– Но сережка-то фальшивая?
– Да, настоящий Ключ все еще у меня.
– Тогда, что это меняет? – Аня перенесла вес с одной ноги на другую, а потом прислонилась спиной к стене – так ей было легче держать равновесие. Она, гимнастка и девочка в отличной физической форме, на глазах превращалась в развалину, и виной всему – отчаяние и страх, лишающие сил.
– И еще я никак не возьму в толк, почему Доберкур не в курсе, как выглядит Ключ. Вы же вместе плыли в Антарктиду за артефактом, неужели он ничего специально не узнавал, не читал перед поездкой, не наводил справок?
– Как выглядит Ключ и что собой представляет артефакт это самая большая тайна на свете, – совершенно серьезно ответила Патрисия. – Об этом никто не знает, может быть всего три-четыре человека на белом свете.
– А тебе откуда известно?
– Мои предки всегда были хранителями секрета. Ты слышала о крестовом походе против катаров?
- Да Кирилл с Геннадием Альбертовичем все уши прожужжали про Грааль и Монсегюр.
- Это история моей семьи. Когда четверо посвященных скрытно вынесли сокровища из осажденного Монсегюра, они несколько лет скитались по разным городам, спасаясь от папских ищеек. Среди них была и моя дальняя родственница, Жакметта де Гурдон. Однажды она тяжело заболела в пути, и спутники оставили ее на постоялом дворе, полагая, что та умирает. Но Жакметта выздоровела, и род хранителей на ней не прервался.
– Они бросили беспомощную женщину одну? – невольно поразилась Аня. – Тоже мне, рыцари!
– За ними гнались, оставаться на одном месте дольше было нельзя, а наибольшую ценность представляли собой не их собственные жизни, а спасаемые от поругания святыни. Жакметта являлась хранительницей и отдавала отчет, на что пошла. Ей повезло, ее укрыл у себя один добрый человек. Он спас ее, вылечил, и Жакметта вышла за него замуж, – Пат вздохнула. – Это долгая история, не лишенная, впрочем, романтического очарования, и как-нибудь на досуге я раскрою тебе наши семейные хроники. Сейчас же довольно того, что ты в курсе тайны, которую в моем семействе передают девочкам из поколения в поколение.
– Эта тайна – наш приговор?
Патрисия такого вопроса не ожидала и слегка замялась, что не ускользнуло от внимательного взгляда Егоровой.
– Возможно, так считает Ги Доберкур. Но не я.
– С тобой лично мне все ясно, ты поешь лишь те песни, которые тебе выгодны, но как насчет твоих «биг боссов»? Скажи честно, если мы выберемся, они оставят нас в покое?
– Если я гарантирую им, что вы ничего не видели и ничего не поняли, то да, вас оставят в покое. Конечно, при условии, что вы будете молчать. Ваша смерть будет выглядеть подозрительной, и никто не рискнет раздувать пожар. Однако, если мои гарантии войдут в противоречие со свидетельствами Ги Доберкура, за ваши жизни я не поручусь. Его семья гораздо влиятельнее моей.
– Иными словами, ты предлагаешь объединиться против Доберкура. Ты не хочешь, чтобы он выбрался отсюда живым.
Патрисия кивнула с завидным хладнокровием:
– Ги опасен и для вас, и для меня, поэтому не стану прятаться за эвфемизмами. Если бы все прошло гладко, как мы рассчитывали изначально, никто бы не пострадал. Никто не проник бы в тайну настолько глубоко, чтобы представлять опасность. Но после катастрофы вопрос стоит совсем по-другому. Выжившие способны рассказать, что с ним произошло в долине Драконьего Зуба. Их будут расспрашивать, поднимется шум, посыплются вопросы. А вот если живых не будет, то и говорить будет некому. Ги совершенно точно вознамерился избавиться от свидетелей.
– Ну а ты ему чем не угодила?
– Я против массового убийства. Он это знает и считает меня нестойкой. Я возражала, когда он собирался устранить Кирилла, и буду возражать, когда он попробует убрать остальных. Я для него лишняя головная боль.
– Прекрасно. Либо он нас, либо мы его, – Аня выпрямилась, злость придала ей сил. – Теперь объясни, при чем тут Володя?
– Мне надо, чтобы ты убедила его выслушать меня, - ответила Пат, выдерживая недоверчивый взгляд гимнастки. – Без тебя он не станет.
– Будешь просить его убить Доберкура?
– Основную часть я сделаю сама. Но Грач должен мне это позволить.
– Не понимаю.
– Я знаю, что Ги отправился в Хранилище, намереваясь воспользоваться проходом наружу. Раньше я надеялась, что он будет искать проход в долине, не подозревая, что его там нет, но после гибели Сергея Ги сделался вдвойне осторожен. Есть ничтожный шанс, что он по дороге убился насмерть, сорвавшись со скалы, однако всерьез на это рассчитывать нельзя. А поскольку его план выбраться не сработает – Ключа у него нет – он останется поджидать меня. Я нужна ему, чтобы совладать с артефактом, но остальные люди для него бесполезны. Завтра он всех перебьет, кроме меня. Я пыталась сказать об этом Володе, но он не стал слушать.
– Это странно.
– Он мне не доверяет, а я к тому же неправильно начала разговор. Я всего лишь хотела сообщить, что должна разобраться с Ги самостоятельно, но он решил, что я интригую. Володя в последнее время очень нервный, заводится с полоборота. Я, конечно, могла бы взять снаряжение и в одиночку подняться в пещеру прямо сейчас, но не стану.
– Что тебе мешает?
Патрисия подняла обмотанные бинтами руки:
– Вот это. И еще пистолет, который потерял Гена Белоконев. Совсем одна я не справлюсь, нужна группа. Засадный полк.
– Полк – это ты хватила!
– Я хочу быть частью команды и не хочу идти против приказов Грача и Громова. Мы договорились принимать совместные решения, и я прошу у тебя поддержки. Володя тебя любит, он тебя послушает.
– Володя меня любит? – Аня натянуто рассмеялась. - Ты серьезно?
– Да. И он тоже тебе не безразличен. Ты не хочешь его потерять. Мы завтра нарвемся на засаду. Ги будет стрелять на поражение, выбивая самых сильных игроков. Грач станет первой мишенью, мой муж второй, нас с тобой, как женщин, он оставит на десерт, но все равно не пожалеет. Ги действительно не промахивается, и ничто не помешает ему обыскать трупы и найти настоящий Ключ.
– Мы предупреждены и сможем напасть на него первыми.
– Мы не знаем точно, где засада. Ги не встанет посреди дороги и не крикнет: «Привет, вот он я!». Он будет действовать исподтишка. Шансы есть только у меня. Со мной Ги вначале обязательно захочет поговорить. С Грачом ему разговаривать не о чем.