– Да уж куда активнее! – Вика снова залилась слезами.
– Не убивайся так, решим мы твою проблему – раз плюнуть.
Аня вышла из бани, прогнала Громова:
– Иди отсюда, тебе же ясно сказали: не до тебя! – и отправилась к Пат за помощью.
Через десять минут Вика получила все необходимое.
Грач, привлеченный поднявшейся беготней, оставил слегка успокоившегося Павла гулять возле барака и подошел к Громову.
– Чего тут происходит? Заболела она что ли?
Громов развел руками:
– Сказали, голова болит. Я волнуюсь за нее. Ашор утверждает, что поле отражается на всех… может, в этом все дело?
Грач, разумеется, ответом друга остался не удовлетворён.
– Ань, что с Викой? – крикнул он. – Если это эпидемия какая, и зараза от Кирилла ползет…
– Тебя это вообще не касается! – отшила Аня. – Ты даже не доктор.
– Так Ашору надо сообщить, – Володя исхитрился и сгреб Аню в охапку, когда та проходила мимо, и мазнул губами по лбу. – У тебя самой температура! Ты тоже заразилась!
– Не придумывай! – она вырвалась, но потом вдруг передумала убегать, осталась возле Грача, приникнув щекой к его широкой груди. – А если честно, то да, у меня температура, лихорадка, озноб и меня требуется срочно пожалеть!
Володя хмыкнул и прижал ее к себе, сразу отвлекаясь от тревожных мыслей:
– И как же тебя жалеть прикажешь?
– Искренне и нежно.
Юра тактично скрылся в доме, оставив их наедине, и Аня на секунду скосила глаза ему вслед:
– Ничего, что все теперь о нас в курсе?
– Не вижу проблем, мы взрослые люди. Пусть знают! – шепнул Грач и склонился, чтобы ее поцеловать.
*
После ужина дело по сборке агрегата пошло у Кирилла веселей. Может, помогло, что подключился Ашор, а может мальчик наконец разобрался в головоломке и увидел картину целиком. Через час прибор был собран, не считая заводной ручки. Над ней еще какое-то время корпел Володя, но в целом это чудо инженерной мысли уже можно было рассматривать во всей красе.
– Осталось отрегулировать настройки, а так все готово, – похвастался Геннадий. – Это очень интересный механизм, даже не подозревал, что в 50-е годы кто-то был способен сконструировать подобный гибрид, скрестив механику с зачаточной электроникой. Хотя, если вспомнить об «Энигме» – это такая сложная шифровальная машина у фашистов – то ничего удивительного.
– Теперь все силы надо бросить на подбор звуковой комбинации, – сказал Ашор.
- У Соворотова есть кое-что, но очень путано, - пожаловалась Пат. – Мне трудно читать. Но можно поэкспериментировать с Ключом и составить таблицу.
– Я, кажется, знаю код, – вмешалась молчавшая до сих пор Аня.
– Правда? – с надеждой спросил Кир.
Аня потрепала мальчика по голове:
– Это детская считалочка моего деда. Он заставил меня ее выучить, хотя и сам не понимал толком, зачем. Однако теперь, когда мы знаем, что дед здесь был, все встало на свои места. Слова считалочки прекрасно соотносятся с этим механизмом.
- И что произойдет? – поинтересовался Гена.
- Дедушка твердил, что эта песня расколдует Антарктиду. Что это значит, честно говоря, не знаю, но чем черт не шутит? Вдруг это наш пропуск на свободу. Попытка не пытка, верно?
Патрисия озадаченно изогнула бровь, Ашор почесал подбородок, Кирилл заулыбался, а вот Володя посмотрел на девушку с нескрываемым подозрением.
50. Путь к Хранилищу
Владимир Грач
Разбудило его настойчивое шебаршение за ширмой, сменившееся позвякиванием – это поднявшийся первым Ашор лазал по аптечным закоулкам в поисках чего-то медицинского.
Грач рывком сел на кровати, но, не обнаружив страждущих, обливающихся кровью пациентов, облегченно выдохнул и огляделся. Все, кроме них двоих, еще мирно почивали. Мягкий утренний свет, льющийся из окна, окрашивал грубые стены и мебель в приятные оттенки. Форточки на ночь остались открытыми, но комната не выстыла, что обещало весьма теплый день. С улицы доносились давно ставшие привычными поскрипывания и стуки… Володя вторично выдохнул и чуть расслабился – ничего нового.
Ашор выглянул из-за ширмы на скрип пружин и коротко кивнул. Грач осторожно встал, удивляясь про себя, что не услышал, как фокусник прошел мимо. Привычка сканировать пространство в поисках неведомой опасности, даже во время сна – особенно во время сна! – ставшая для него второй кожей, отчего-то подвела. В этот раз он даже не слышал, как сменялись караульные – спал мертвецким сном.
Аня на соседней койке лежала, подложив под щеку руку, и от этого зрелища у Володи что-то перевернулось внутри. Как-то совсем незаметно девушка стала для него центром притяжения, все крутилось отныне вокруг нее. Это мешало, раздражало, поражало и беспокоило. Чувство к ней было настолько хрупким и ни на что не похожим, что Грач не знал толком, что делать.
Вне сомнений, Аня служила ему противовесом, не давая скатиться в отчаяние или ожесточиться, однако она же, завладевая постепенно всеми его мыслями, превращалась в источник неиссякаемых проблем. Аня оставалась для него полной загадкой, и вокруг нее скопилось столько непонятных совпадений, что болезненные подозрения снова начали поднимать голову. Его сердце упрямо тянулось к девушке, оно не желало видеть в ней врага, а наоборот – желало дать всему оправдание, вот только доверчивость и рассеянность уже обернулись большой бедой и гибелью невинных, и Грач не имел больше права ошибаться.
Электрическая лампа над дверью ярко мигнула, полоснув по глазам, и Володя вздрогнул.
Ашор развел руками, давая понять, что над фокусами «бублика» не властен. Грач, кося подозрительным глазом на лампу, до сегодняшнего дня не подававшую признаков жизни, подошел к столу и взглянул на то, что несостоявшийся доктор выгреб с самой нижней полки стеклянного шкафчика. Старый микроскоп, какие-то пробирки, стеклышки, пузырьки и пипетки…
- Химичить собрался?
– Хочу анализ крови сделать, – шепотом пояснил Ашор. – Пожертвуешь каплю крови для науки?
Грач пожал плечами и протянул левую руку. Ашор протер ему кожу смоченной в спирту ваткой и чувствительно уколол подушечку безымянного пальца.
– Что не так с моей кровью?
– Знал бы наверняка, не любопытствовал.
- А что надеешься найти?
- Надеюсь, что ничего особенного, тем более, что реактивов недостает. Но если найду, скажу.
Дождавшись конца процедуры, Володя вышел наружу. На ступенях крыльца сидел Гена и делал вид, будто сторожит покой спящих.
- Спокойно все? – для порядка поинтересовался Грач.
- Доберкур не объявлялся, - Гена зевнул. – Но я еще посижу, понаблюдаю.
- Ну, сиди.
Долина встречала теплым, но сильным ветром, ясным голубым небом и контрастными глубокими тенями. Сейчас было гораздо теплее, чем вчера вечером. Володе хотелось бодрости, способной остудить разгоряченный ум, но даже ветер не мог подарить ему прохлады. Вместо этого он швырял в лицо копоть и сухие частички пыли, забивая ноздри запахом горелой синтетики и резины. Грач раскашлялся и кашлял долго и надрывно, наверняка перебудив всех вокруг. Внутри барака воздух тоже не был стерильным, но снаружи, как оказалось, с этим обстояло куда хуже.
Грач умылся на источнике, побрился, скинул футболку и слегка размялся, совершив пробежку вокруг станции, заодно проверяя, все ли на своих местах. Дыхания под конец забега не хватило, и это в очередной раз кольнуло болью в сердце. Быть слабым Володя отвык и совершенно не желал превращаться в развалину, как случилось после госпиталя - тогда потребовалось время и маньячное упорство, чтобы вернуть былую форму. И вот коварная Антарктида пинком собралась отправить его в прошлое. Кашель, страх смерти, боль в отбитом боку, слабость, бешенство, без спроса застилающая разум, и непонятный шум в ушах – он прекрасно обходился без этого и будет обходиться впредь.