Мужчины шагнули за границу, отмеченную спиленными воротами, зажгли дополнительные фонари и принялись водить лучами, выхватывая то ржавые стойки, к которым крепились ворота, то караульную будку, то нависающие над головой сталактиты.
– Вроде бы никого, – Паша еще немного прошел вперед. – Идите за мной! Дамы, видите тот узкий мостик? По нему и переберемся на ту сторону. Мы с Юрой его проверяли, он вполне надежен. Конечно, всем придется пристегнуться, станцию[1] мы позавчера навесили.
Провал издали был похож на обычную тень, и только приблизившись к самому краю, становилось понятно, что у ног неожиданно разверзлась самая настоящая бездна. Она занимала всю ширину прохода и в длину имела метров двадцать или тридцать – точно сказать было невозможно, мрак скрадывал все размеры. Справа вдоль стены был оборудован деревянный настил в три доски – именно о нем и говорил Паша. По стене над досками крепилась цепь в качестве перил, но слева мост был ничем не огорожен – только в трех местах торчали тонкие столбики. Над цепью была натянута толстая белая веревка – та самая станция. Металлический мост, по которому ходили вагончики, прижимался к противоположной стене. Он был гораздо шире, но, в отличие от деревянного, выглядел настолько дряхлым, что не внушал доверия. Ограды на нем тоже не было, между шпал в сетке зияли дыры, а рельсы превратились в две ледяные трубы, по которым и ползти-то было жутко.
– Я не помню, на что станцию вешали – на шлямбуры или крюки? – спросил Грач, пытаясь разглядеть проделанную работу.
– На крюки и закладки, – ответил Паша. – Тут стенка щелястая.
– Да вижу, что щелястая. Не внушает доверия.
– Как сказал Юра, что имеем, то и имеем. Другой переправы нет.
– Ладно, первым перебираюсь я.
– Нет, первым идет мой муж, - неожиданно громко заявила Патрисия. – Это был наш первоначальный план, а мы ничего не меняем – сам сказал. А еще у тебя в рюкзаке лежит наша самая большая ценность, ее следует беречь как зеницу ока.
Грач непонимающе воззрился на нее, напрягая память. Аня пришла на выручку, встала на цыпочки и едва слышно шепнула ему на ухо:
– Бутылка с дистиллированной водой, на ней Ашор настоял. Средство от всех ран.
– А, ну да, – Грач смутился. – Так, собрались идти, значит, вперед, нечего толпиться, – он повернулся к Ане: – Тебе объяснили, как надо себя вести на мосту?
– Объяснили, не волнуйся. Я, к твоему сведению, и без всякой страховки могу по этим доскам пробежать!
– Отставить самодурство!
– Я же, чтоб тебя успокоить! – Аня с независимым видом повела плечами, включила свой фонарик, подкорректировав мощность, и тоже осветила провал: он был очень глубоким, с покрытыми сосульками стенами. Луч света, бивший на сто метров, дна так и не достиг, но высветил бугристые ледяные наросты. По другую сторону провала ход круто забирал в гору и терялся в более узком туннеле.
– Ги нигде не видно, и слава богу, – Павел убрал фонарь, чтобы освободить обе руки, и ступил на мостик. – Вова, ты замыкающий. Дамы, напоминаю: цепляемся на перила и перебираемся по одиночке, не задерживаясь на мосту.
– Может, лучше в связке? – Грач с сомнением покосился в темный провал.
– А если придется отбиваться? – напомнил Долгов, на секунду обернувшись. – Нам нужна маневренность.
Володя вздохнул.
Все с напряжением следили за перемещением Долгова, и, лишь когда он добрался до самого конца переправы, Патрисия сделала то же самое: зацепила петлей фонарь, пристегнулась карабином к базовой станции и вступила на узкий настил, ухватившись для надежности рукой за цепь.
Как ни странно, деревянные доски не скрипели и не гуляли под ногами – только примерзшая цепь неестественно громко вызвякивала, отбивая неровный ритм и стукаясь о каменную стену. Однако на середине пути француженка слегка замешкалась.
– Пат? – напряженным шепотом крикнул Грач.
– Все в порядке, я крюк проверяла, – откликнулась та.
Пока она приставным шагом преодолевала вторую половину моста, Паша извлек из крепежной петли рюкзака ледоруб. Против пистолета, конечно, орудие будет слабовато, но выбирать не приходилось. Спину неприятно холодило тяжелым взглядом, но Павлу мнилось, что это не Доберкур смотрит на него из темноты, а сама пещера – какие-то потусторонние ощущения бродили сейчас в его крови.
Пат добралась до супруга и стала подсвечивать путь Ане.
– Скользко! – сообщила та, и пещерное эхо поддержало ее недовольно.
– Не скачи козой! – велел Грач.
Паша неодобрительно усмехнулся («Капитально же поплыл заклятый женоненавистник. И что только в ней нашел? Подержаться не за что») и уставился вглубь туннеля, выискивая признаки чужого присутствия. Однако не успел он все как следует рассмотреть, как за спиной послышался женский вскрик, странный шум и бряцанье железной цепи. Паша, обмирая, метнулся назад, стараясь вникнуть в происходящее.
– Аня! – отчаянный возглас Грача метался под куполом пещеры.
– Аня сорвалась, – пояснила встревоженному супругу Патрисия. – Помоги Володе, а то он слишком суетится.
– Вов, помощь нужна? – крикнул Паша. – Что там у вас?
Аня снова громко вскрикнула.
–Аня!! – Володя на той стороне кричал так, что у Паши заложило уши, да еще и пещера издевательски вторила ему на все лады, порождая страшную разноголосицу. – Кто-то подрезал веревку!
Паша выругался, бросил ледоруб и поспешил обратно:
– Пат, свети мне!
– Я свечу.
Судя по звукам, девушка повисла на железной цепи, изловчившись и зацепив ее ногами, но древние крепления тоже не выдержали и стали отрываться от стены одно за другим. Анна рывками проваливалась вниз, а Грач окончательно потерял голову, забыл все, что знал и умел. Он растянулся на животе, нависая над бездной, и, кажется, примеривался, как половчее туда спрыгнуть.
– Вова, не торопись! Я иду к вам! – крикнул Долгов.
– Аня, постарайся подтянуться! – Володя не обращал на него внимания, продолжая опасно перевешиваться через край. Его лицо, выхваченное фонариком на Аниной каске, перекосила гримаса отчаяния, усугубляющаяся пляской теней. – Я тебя подхвачу. Я уже почти достал эту треклятую цепь!
– Я пытаюсь!
– Зачем тебе цепь? Вова! – звал Павел, но его вопли тонули во всеобщей какофонии. – Ставь закладку и просто спускайся за ней!
Цепь лязгала и продолжала отлетать от стены. Анна, взвизгивая всякий раз, как очередное крепление выскакивало из камня, неизбежно проседала все ниже и ниже. Пыль и снежная взвесь клубились над бездной в лучах двух фонарей. По деревянным доскам стучали осыпающиеся мелкие камни и звонко соскакивали в провал.
Грач ругался, кашлял, но не сдавался. Он схватил цепь и тянул ее вверх, но делал лишь хуже – теперь все отлетало уже и с его стороны.
– Вовка не дури! – Долгов на четвереньках пополз к Грачу со своей стороны моста. – У тебя альпинистское снаряжение!
Грач не реагировал.
Со страшным грохотом от стены отвалился крупный пласт, разом сбивая оставшиеся закладки и крючья. Огромный кусок скальной породы с треском проломил доску и гулко рухнул вниз. Долгова сначала подкинуло вверх, а затем едва не утянуло вниз.
Фонарик на шлеме Егоровой погас.
– Аня! Нет!!! – от вопля Владимира, казалось, вздрогнула гора.
Ответом ему послужил грохот тотального обвала.
– ***! – Паша чудом удержался, припав к настилу плашмя. По спине и по голове ему били более мелкие камни. – ***!
– Аня! – кричал Грач, кашляя и отплевываясь. В поднявшейся мути не было видно ни его силуэта, ни даже конуса от его фонаря – от него остался только голос, костеривший все на свете.
Патрисия, закусив губу и широко расставив ноги, хладнокровно освещала царящую неразбериху. Но тут мигнули лампы – зажглись всего лишь на несколько секунд и вновь погасли. Патрисия отогнула рукав куртки и посмотрела на часы, которые ей временно ссудил Кирилл, после чего аккуратно положила фонарь на землю и отправилась прочь – в туннель, ведущий к Хранилищу. Ни Паша, ни Володя этого не заметили.