Ашор и Пат попробовали его обезвредить, используя Ключ и панель на передней стороне «сундука», и даже подтащили поближе генератор подбора, но все было бесполезно. «Солнце» никого не желало слушаться, и через некоторое время снова вспыхнуло лиловым светом, возобновляя цикл.
– Надо уходить, – заявила Патрисия, – если задержимся, сведем на нет положительный эффект.
Тело Доберкура они заложили камнями в соседнем зале, после чего, оставив большую часть вещей в туннеле, в крайнем вагоне (здесь неблагоприятное излучение чувствовалось слабее, чем в самом Хранилище), отправились в обратный путь.
– Если честно, программа исцеления показалась мне слегка сомнительной, – сказал Громов на обратном пути. – Приятно, конечно, ощущать себя беззаботным младенцем, но много хорошо тоже плохо.
– На нас повлиял инфразвук вкупе с энергетическим пресыщением, – пояснил Ашор. – Организм был зашлакован, а тут открылись все клапаны и вынесли грязь. Получилось что-то сродни кислородной эйфории. По правилам, прана не должна производиться в таком огромном количестве, но тут все работает совсем не так, как задумывалось.
– Когда мы сможем уйти из долины? – спросила Аня.
Ей ответила Патрисия:
– Завтра к вечеру. Горящие символы на центральной панели указывают, что программа купола осталась без изменений. Судя по записям Доберкура и моим личным расчетам, артефакт вышел на новый цикл, и трогать его сейчас я бы поостереглась. Надо подождать, когда он сам откроет подземный ход во время очередного возврата.
– Получается, мы оставим эту штуку работать и дальше? – подал реплику Грач.
– Мы пока не можем ее отключить.
– Умываешь руки?
Пат тряхнула головой:
– Я не хочу тут застрять. Если цикл нарушится, то плита, закрывающая подземный ход, не сдвинется в нужное время, и что тогда делать? Я предлагаю сначала выбраться, дождавшись естественной смены программы, а уж потом продолжать эксперименты. Думаю, мы с Ашором выпустим вас наружу, и позже вернемся в пещеру для изучения. На стенах Хранилища выбита каменная летопись, и там же имеются подсказки на все случаи жизни. Их надо скопировать и перевести.
– Ты не хочешь домой? – поразилась Егорова.
– Нет, хочу. Приближается зима, и на станции в долине оставаться нецелесообразно. Мы вернемся сюда на следующий год.
– Ашор, ты с ней согласен? – поинтересовался Грач, приотстав от группы, чтобы оглянуться на иллюзиониста, который шел последним.
– В том, что лучше вас сначала выпустить за пределы купола, да.
– А с чем не согласен?
– Нельзя сюда возвращаться, – ответил Ашор. – Никому. Но ты это и сам понимаешь, не хуже меня.
– Я-то понимаю, – Володя горестно вздохнул и, украдкой взглянув на Аню, тихо прибавил: – Но ты же мне жизнь сегодня спас, я твой должник.
– Тебя «солнце» излечило, я уже объяснял, – Ашор остановился и взглянул в глаза Грачу, – артефакту не надо твоих благодарностей. Ему все равно. И он сломан.
– Зато мне не все равно, – угрюмо произнес Володя. – Ты уверен, что иного выхода нет?
– Да. Выведи их на свободу, а я позабочусь обо всем остальном.
– Точно?
–Я и прибыл сюда ради этого. Надеюсь, ты не станешь мне мешать делать то, что должно?
– Если ты не передумаешь…
– Не передумаю, я все решил. Только никому не говори об этом, хорошо?
Володя ответил ему долгим взглядом и едва заметным кивком головы. На душе у него при этом скребли кошки.
– Спасибо, друг, – Ашор дотронулся до его плеча. – Так будет лучше.
Они прибавили шагу, чтобы догнать ушедших вперед. Где-то там за поворотом их ждала яма и очень опасная переправа. Им следовало держаться всем вместе.
54. Универсальное лекарство любовь
Виктория Завадская
Они ждали их возвращения с нетерпением, то и дело по очереди ходили на взлетную полосу, откуда было лучше видно площадку перед пещерой, и всматривались в переплетения света и тени, стараясь угадать в них силуэты живых людей.
Неурочные радужные перекаты в небе первым заметил Кирилл. Он примчался в кают-компанию, встревоженный и взъерошенный, и, захлебываясь эмоциями, потащил всех на улицу. Зрелище открывалось и правда фееричное. Вика никогда прежде не видела полярного сияния такой интенсивности, даже на фотографиях. Наблюдать за ним было тревожно.
Жак, Геннадий, Виктория и Кирилл стояли на площади плечом к плечу и смотрели в небо. Наконец, Гена нарушил сковавшую их нерешительность. Он высморкался, поправил очки и нервно забегал перед крыльцом. Вика даже растерялась, куда смотреть: на небо или на него, Белоконеву явно пришла в голову какая-то важная мысль.
– Если мы видим световые эффекты, они добрались до «солнца»! – изрек Геннадий, приостанавливаясь на секунду. – Противостояние с Доберкуром благополучно разрешилось. Они вот-вот снимут купол с долины.
– Правда? – Кирилл запрыгал. – Вот здорово!
Мальчик повернулся к Дюмону и сбивчиво стал переводить. Но Жак на удивление трезво смотрел на вещи.
– Мсье Доберкур сильный противник. Он и Патрисия всегда как одно целое, все вместе делать, – сказал он по-английски. – Рано радоваться, надо ждать.
– А я надеюсь на лучшее, – упрямо произнес Белоконев. – И пойду баню протоплю, как раз к их возвращению все готово будет. После промозглой пещеры самое оно в парилке понежиться. Дров жалеть не буду.
– Баня можно, но сполох на небе мог организовать внешний человек. Кто-то снаружи. Так было, когда стучали в купол.
– Но сегодня никто не стучал, - возразила Вика.
– Это ничего не значит, – Жак ткнул пальцем вверх, – много причин. Нужны перемены, чтобы оценить.
Перемены они почувствовали очень скоро. Вика не могла говорить за других, но у нее прошла слабость, и голова перестала кружиться, да и у Кирилла температура больше не поднималась. Что за этим стояло — наивная вера, что все будет хорошо, или реальные изменения в природе излучения, оставалось неясным. Виктория же в тайне считала это добрым знаком, хотя вслух догадку произносить опасалась, чтобы не сглазить.
Ближе к вечеру со стороны подъемника раздался лязг. Он не походил на мерный стук генератора, к которому они уже привыкли. Люди снова высыпали на улицу.
Лифт полз по своим направляющим с площадки вниз, но на середине в механизме что-то заело, и кабина зависла, сильно перекосившись. По счастью, в ней никого не было, однако событие взволновало Завадскую до слез.
– Зачем им лифт, у них раненые? – Кир озвучил ее тревоги.
– Просто устали, – без тени сомнения заявил Белоконев. – Почему бы не спуститься на лифте, раз генератор запустили?
Жак, который при подозрительных звуках рванул не к лестнице, как они, а в противном направлении, показался из-за угла электростанции. Он крикнул:
– Возвращаться много людей! Я считать пять!
– Пять! – Вика все-таки заплакала. – А их было шесть, кого-то не хватает.
– Вон они, вон они! – Кир показал на маленькую фигурку альпиниста, который первым начал спуск. – Это Аня, я ее узнал!
Задрав головы, они напряженно наблюдали, как спускаются их товарищи. Вика, затаив дыхание, тоже считала…
– Вика-а! – разнеслось по округе, и она радостно встрепенулась, сразу сбившись со счета.
Это Громов, приложив руки рупором, кричал ей и махал, стоя на самом краю площадки.
– Слава Богу! – выдохнул Белоконев.
– Юра!! – Вика отчаянно замахала в ответ.
– Но кого же нет? – проговорил Гена.
– Раз, два…четыре.. шесть – да все здесь! – Кирилл от возбуждения заплясал на месте. – Все здесь! Аня, Володя, Юра, Ашор, Патрисия, Павел…Только Доберкура не видно.
– Жак, вы считать не умеете, – с облегченным смешком сказал Белоконев. – Так нас напугали!
– Не всех разглядеть, – Жак пожал плечами и слабо улыбнулся.
А Вика, отбежав немного подальше, со счастливой улыбкой смотрела на Юру, продолжавшего ей махать и жестами что-то показывать. И не важно, что их разделяло такое большое расстояние – они все равно уже были вместе.
*
Женщины, как обычно, отправились в баню первыми. Патрисия много улыбалась, хотя озабоченные морщинки нет-нет да и пересекали ее высокий лоб. Она щедро делилась с Аней и Викой запасами душистого геля и шампуня и с готовностью поддерживала беседу.