– Мне нет до них дела! Эти миллионы могут быть просто выдумкой.
– Возможностью, а не выдумкой, Пат, есть разница. Моя скромная персона не соответствует заявленной цене.
Патрисия опустила голову. Вздохнула. Посмотрела на парящий под потолком артефакт.
– Хорошо, я подчинюсь тебе, – выдохнула она, моргая часто-часто, чтобы удержать слезы. – Ты упрям и совершенно неправ, но я сделаю так, как ты требуешь. Я уйду, унесу Ключ и с ним как можно больше информации из этого Хранилища. У нас еще полтора часа. Ты поможешь мне хотя бы скопировать письмена? Вдвоем мы успеем больше.
– Конечно.
Ашор очень хорошо ее понимал, понимал ее озабоченность и страх перед грядущим, но верил, что Вещий Лис ее не оставит и не обидит.
Когда отпущенное им время минуло, Пат предприняла последнюю атаку на его самообладание. Она словно не понимала, как тяжело ему даются и спокойствие, и ровный голос, и улыбка, с которой он провожал ее в подземный ход.
– Я буду тебя ждать, Ашор, – сказала она. – Я не уйду далеко, слышишь? Я не хочу одна отправляться к твоему Лисице!
– Ты не будешь одна. У тебя есть муж, который стоит за тебя горой.
– Я буду одна и несчастна! Поль перевернутая страница, я окажусь в незнакомой стране среди незнакомых людей, буду днями сидеть взаперти, как в тюрьме. Разве нет? Эту жизнь не назовешь привлекательной, и единственное, что может ее скрасить – общение с понимающим и близким по духу человеком.
– Пат, я тебя прошу!
– Ты сам меня убеждал, что не следует ставить долг выше личного счастья, приводил в пример мою мать. Я поверила тебе!
– Бывают исключения, прости. Помнишь про единорога?
– Да, найти человека с эмблемой единорога, он отвезет меня к Виталию Лисице, - Пат смахнула пальцем выкатившуюся слезинку, порывисто обвила его шею руками и страстно приникла к губам.
Наплевав на все приличия, Ашор целовал чужую жену. Сейчас ему было можно все. Он превращал свою боль, ужас перед последним мигом и сожаления о несбывшемся в неудовлетворенную страсть, сворачивающую внутренности в тугой горячий ком, и пытался в этом забыться.
– Удачи! – она отдала ему часы и сама застегнула ремешок на запястье. – Надеюсь, ты умеешь бегать очень быстро.
– Я поставлю мировой рекорд.
Ашор помог ей одеться, перекинуть через плечо ремень холщовой сумки с документами и долго слушал, как затихают в гулкой тишине ее шаги.
Он был уверен, что остался в Хранилище один и так, в одиночестве, проведет последние мгновения своей жизни. Конечно, никуда он не успеет добежать за те несколько минут, что пройдут от запуска программы до взрыва. Древние предусмотрели все: режим самоликвидации включался без участия Ключа, но человек, инициирующий его, погибал вместе с артефактом – такова цена за поступок и таков предохраняющий от поспешных решений механизм. В данной же конкретной ситуации Ашор был обязан убедиться, что команда принята, и «солнце» не сменит приоритет в последний момент. Он все осознал, смирился с судьбой и лишь беспокоился за жизни своих товарищей.
Некоторое время Ашор ходил по залу, рассматривая надписи на стенах и прислушиваясь к громкому гулу «черного солнца». Страх прочно обосновался внутри него, но это было всего лишь чувство, и Ашор гнал его, вспоминая яркие события своей жизни. Лица родных. Лицо Виктории Завадской и лицо Патрисии Ласаль…
Внезапный сильный удар по затылку застал его врасплох.
Лицо Патрисии – это было последним, что он видел, обернувшись и падая, прежде чем погрузиться в бессмысленную темноту.
***
[1] К сожалению, установить достоверность манускрипта Такенучи сейчас невозможно, потому что первоначальные рукописи утеряна. Текст частично сохранился в копиях. По словам Ичиро Ямане, автора книги «Подлинная история мира, скрытая в Японии», манускрипт Такенучи - пропагандистский материал, который написали японские военные. Они хотели оправдать идею, что император Японии должен править миром. Однако фальшивые вставки про «центр мира, находящийся на Японских островах» могли появиться в подлинном манускрипте и позднее. В 19 веке Киямаро Такенучи, дальний потомок древнего переводчика, основал ответвление синтоизма на основе этого манускрипта.
56. Подо льдом
Владимир Грач и Юрий Громов
Громов оказался прав: с другой стороны плотины был выход. То, что им удалось увидеть сквозь узенькое отверстие, очень напоминало глубокий колодец, ведущий на поверхность. Пространство по ту сторону завала было освещено гораздо ярче, а выемки во льду контрастно расцветились тенями. Вот только добраться до спасительного воздуховода, как и оценить его проходимость, не было ни малейшей возможности. Между верхним слоем импровизированной плотины и ледяным куполом, накрывшим коридор, оставался зазор не более полуметра, который уходил, петляя и сужаясь, на всю ширину завала, и взрослый человек не мог протиснуться в него, как бы ни старался. Грач со своим могучим разворотом плеч пробовал и застрял, Юра с трудом вытянул его обратно за ноги.
– Едрит твою налево! – злым шепотом ругался Грач, вытирая кровь с оцарапанного подбородка. – Только рожу разодрал.
Он снял и каску, и куртку, но номер все равно не прошел, и Володя чувствовал себя обозленным и донельзя расстроенным. Из щели тянуло свежим воздухом, да хоть и близок локоток, не укусишь.
– Даже руку едва просунуть можно. И что теперь делать, а?
– Был бы у нас резак хороший… – задумчиво проговорил Громов, – ленточная пилорама…
– Ага, сразу уж эскалатор, как в метро, что б вознестись с ветерком и комфортом! Мечтать не вредно, а ледорубом эту щель будем дня три расширять, а то и дольше. Там не размахнешься, с тем же успехом можно ложкой ковырять. Разве что всю плотину нафиг снести.
Несолоно хлебавши Юра и Вова вернулись в лагерь, обустроенный в подземном зале. Жак и Гена натянули куски брезента, чтобы огородить пространство наподобие палатки, и сейчас девушки на спиртовке грели там воду.
– Печку бережем, не включаем пока, - распорядился Володя больше для порядка, потому что Белоконева можно было считать докой во всем, что касалось походной стоянки. – Не известно, сколько мы тут торчать будем.
– А Кирилл где? – обеспокоился Юра.
– Там, – Вика мотнула головой влево, где, если присмотреться, периодически мелькало тусклое пятно от маленького фонаря. – Зал осматривает.
– И зачем ему это? – сердито брякнул Грач. – Эй, Кир, двигай сюда! Нечего батарейки зря сажать.
– И вовсе не зря, – вступился Белоконев, – нам надо иметь точное представление, куда судьба занесла.
– Странно, что ты ему компанию не составил.
– У меня ответственное дело, никто из них не умеет толком лагерь ставить. Чтобы брезент укрепить, и то сноровка нужна. Не натянешь его как следует, от печки и спиртовки горячий воздух уйдет вверх, растопит ледяные наросты, и это все начнёт капать нам на головы.
– А чего ты такой сердитый? – Аня подошла к Володе и увидела царапину. – Давай я тебе обработаю…
– Само пройдет, – Грач уклонился от ее ладошки.
– Ну, и как там на плотине? – Аня отступила, рассматривая Грача целиком, отмечая мокрые пятна на штанах и оторванные кнопки на куртке.– Все плохо?
– Проход есть, но очень узкий, – ответил Юра. – Надо думать, как расширять и ничего при этом не обрушить.
– Может, я пролезу?
Володя кивнул:
– Ты, может, и пролезешь, а остальные?
– Так я вылезу на поверхность и позову на помощь. Спасатели сами расширят лаз. У них оборудование есть.
- Звать кого попало нельзя.
- Я в курсе, у меня все ориентировки записаны, - она шутливо хлопнула себя по лбу, – Ашор утром проинструктировал. Так мне попробовать?