– Нет, пока ждем остальных, а там решать будем, – постановил Грач. – Юра предположил, что купол может треснуть или вовсе просесть из-за взрыва, тогда ход расширится сам собой.
Аня хмыкнула:
– Или окончательно исчезнет под массой из снега и льда. Ладно, ждем Ашора и надеемся, что нам очень повезет.
– Вик, обед надо, – позвал Жак, карауливший котелок на огне, – вода кипеть.
Вика засыпала в воду концентрат бульона и кинула горсть мороженых овощей.
– Кира! – вновь зычно крикнул Грач. – Иди сюда, кому говорят! Суп почти готов!
Скоро Кирилл подлетел возбужденный и запинаясь, стал объяснять:
– Там! Скорей! Идемте, покажу! – он тянул за руки Громова и Грача, которые никак не могли взять в толк, чего от них хотят. – Там профессор Соворотов!
– Кто?! – изумился Грач, решив в первый момент, что пацан рехнулся.
Увы, Соворотов и правда был там. Остался навсегда в земле Антарктиды. Кирилл, блуждая по пещере, набрел на кладбище, состоящее из четырех могил. Буквы и цифры на валунах читались плохо, но сомнений не было: тогда не все полярники с Надежды добрались домой.
– Я сначала не понял, думал просто куча камней, тут везде кладка старая и стены обвалившиеся, но потом смотрю - кресты, и каска лежит, – сбивчиво рассказывал Кирилл, прижимаясь боком к Володе.
Тот бездумно поглаживал его по плечу. С другого бока к нему точно так же жалась Аня. Они стояли над могилами, борясь с эмоциями. Находка пугала и слегка выбивала почву из-под ног.
– Что с ними случилось? – спросила Вика, сжимая Юрину ладонь и получая от него краткое пожатие в качестве поддержки и утешения.
– Несчастный случай, – несмело принялся фантазировать Кир. – Кто-то упал и ударился головой. Другой заболел…
– Они ушли совсем недалеко от Хранилища, – указал Громов. – В те годы завала еще не было, значит, травму, несовместимую с жизнью, люди получили в пещере при отходе… или прямо здесь. Смущает, что сразу четверо. Вряд ли они пробыли тут настолько долго, чтобы по очереди...
– Четверо молодых и сильных мужчин, – Белоконев скорбно покачал головой, – это страшная трагедия.
– А вдруг их что-то местное убило? – едва слышно выдохнул Кирилл. – То, что тут обитает… Монстр из подледных пещер!
– Кир, не мути воду, – нахмурился Юра. – Плазмозавров из твоей истории не существует.
– Вот почему мы никогда не слышали имени профессора Соворотова, – сказал Белоконев. – Я все голову ломал: такие люди-глыбы, такие научные открытия совершали… Соворотов, если бы выбрался, стал известен не меньше, чем Королев или Курчатов. Не сразу, может быть, но фамилию бы рассекретили. А сколько бы еще открытий он совершил!
- А если и мы вот так, - чуть слышно шепнул Кир, – пропадем без вести...
– Глупости это все, – Аня выпрямилась, взяла мальчика за плечо и повела к импровизированной палатке. – Довольно тут стоять, мы ничего не сможем изменить, а суп остынет!
– Ну да… харчи по расписанию, – едва слышно проговорил Грач, тяжко вздохнул и пошел вслед за ними.
Ему очень не нравилось, что лагерь разбит вблизи могил, но перетаскивать вещи в другой угол или искать новое пристанище не посчитал нужным. Вряд ли подо льдом водились монстры – только разве что в воображении излишне впечатлительного ребенка, однако ухо держать востро следовало. Почистить и проверить пистолеты, положить в шаговой доступности ножи, спички и факелы, которые они приготовили загодя, обмотав рейки пропитанными бензином тряпками. Факелов, правда, было мало, но отпугнуть огнем теоретическое зверье они способны. Эх, лучше бы парень это кладбище не находил! А еще лучше, если бы его просто не было.
Жак, повздыхав и потоптавшись, тоже побрел к палатке на запах бульона, а Громов, Завадская и Белоконев немного задержались. Гена, услышав слова Кирилла о «старой кладке», наконец-то принялся лично рассматривать руины, которые их окружали. Юре и Вике стало любопытно, и они с замиранием сердца следили за лучом прожектора, выхватывающего то провал окна, то осыпавшиеся арки, напоминающие римские виадуки, то ступени, ведущие на верхние площадки. Создавалось впечатление, будто в пещере расположился целый городок. Естественные ниши и выступы удачно вписывались в замысел древнего архитектора.
– Времени бы нам побольше, – проговорил Белоконев, – да аппаратуру подходящую. Эти чудеса были скрыты от людей миллион лет, лед их надежно законсервировал. Никаких «черных копателей», все нетронутое. Может, рискнуть и подняться туда? Вот эта лестница, на первый взгляд, вроде бы ничего… Хоть одним глазком!
– Не стоит, Гена, – предостерег Громов, – в темноте там очень опасно. Вдруг кто-то из этих несчастных, покоящихся в могилах, тоже полез удовлетворить любопытство?
Гена в последний раз обвел фонарем верхние ярусы пещерного поселения и решил не травить душу.
– Паршиво, что я никому не смогу об этом рассказать. Не смогу свободно проводить исследования, искать потомков этих полярников, запрашивать архивы.
– Думаете, не поверят или не дадут допуска?
– Само собой! Еще и объявят городским сумасшедшим, но проблема-то не только в дурной молве и препонах, это все пережить можно, а вот если кто-то сочтет, что мы слишком много знаем…– Гена горестно вздохнул. – Когда выберемся, вот увидите, с нас первым делом возьмут подписку о неразглашении, а уж потом начнут кормить, лечить и всячески обхаживать.
– Будем надеяться, что вы преувеличиваете, – сказала Вика.
– К сожалению, история современного социума знает множество примеров обратного. Во все времена так было, а уж сегодня, в эпоху глобализации и подавно. Стоит лишь заикнуться…
- У вас будут свидетели, - попыталась успокоить его Завадская, - а Патрисия председатель научного фонда, с ее поддержкой вы не только сможете опубликоваться в солидных изданиях, но и получить должное отношение от профессионалов.
Белоконев грустно улыбнулся и неспешно пошел к палатке.
- Вы, к примеру, про подозрительную смерть профессора Михаила Филиппова[1] слышали? - спросил он неожиданно, оборачиваясь.
– Нет, – ответила Вика.
- А между тем его судьба прекрасно иллюстрирует последствия, которые настигают тех, кто осмеливается бросить вызов существующему порядку. Филиппов не принадлежал к кругу избранных, но сделал научное открытие, которое хотел обнародовать ради спокойствия будущих поколений. Ему быстро заткнули рот.
– А что с ним произошло?
Белоконев остановился:
– Гениальный был человек без всякого преувеличения. Современник Николая Теслы и занимался, помимо прочего, тем же вопросом: как без проводов переносить энергию взрыва на расстояние. Добился, судя по косвенным данным, неслыханного успеха. Накануне смерти Филиппов даже отослал в редакцию журнала письмо, где сообщал о сделанном открытии, но без точных формул и подробностей. А на следующий день его труп с проломленным черепом обнаружили в лаборатории. Случилось это в 1903 году в Санкт-Петербурге, и до сих пор его гибель окружена тайной. Пропали все его документы. Часть была изъята полицией при обыске и позже сгинула в неизвестном направлении, а часть уже была украдена на момент смерти, так как в лаборатории и кабинете все было перевернуто вверх дном. Убийц, конечно, не искали, а смерть профессора объявили несчастным случаем.
- Это было давно…
– Опасное заблуждение, что мире что-то меняется к лучшему, - Геннадий вздохнул, - я очень боюсь того, что с нами станет в последствии. Часто думаю: вот вернемся мы – и что? Антарктическое «черное солнце» страшная штука. Только за то, что мы знаем о его существовании, нас могут убить, не задумываясь. В Антарктиде, надеюсь, эта чаша нас минует, но в Москве… Говорят, на станциях почта хорошо работает, так я попытаюсь отослать материалы прямо отсюда надежным людям. Если со мной что-то случится, так хоть письмо дойдет или бандероль. Сделанные открытия не должны пропасть бесследно.
– Теперь вы, Гена, взялись нас пугать? – недовольно проговорил Грач, выбираясь из-под навеса. – Переняли эстафету у Кирюхи. Идите лучше кушать, а то на голодный желудок еще и не такие страсти в голову полезут.