Впрочем, «бельевой девушкой» Вика проработала недолго. Освоившись в столичном нервном ритме, она устроилась аниматором детских праздников. Там ей пригодился опыт выступлений на сцене и выученный репертуар детских спектаклей, откуда она бралась ставить небольшие отрывки.
Как-то раз, вступая на дне рождения внука известного кинорежиссера, она приглянулась его дедушке – приглянулась в хорошем смысле, он как раз искал классически правильное, никому не известное лицо для нового молодежного сериала. Так Вика в одно прекрасное утро проснулась знаменитой.
Сниматься в довольно дебильном ситкоме Вике быстро опостылело. Душа просила чего-то серьезного, требующего полной отдачи сил. Конечно, у нее появились деньги – не так, чтобы очень много, но все-таки. А еще сомнительная слава в кругу школьниц и домохозяек (которая, скорей мешала получить приличную роль в будущем), но все это было не то. К тому же вокруг стали виться молодые люди сомнительного достоинства: на «Бентли» и с куриными мозгами. Посетив несколько вечеринок за компанию с другими актерами сериала, Вика окончательно уверилась, что это «не ее». Коктейли, наркотики, ночные гонки по московским улицам и секс со случайным партнером ее никак не устраивали. Виктория вторично попыталась поступить в театральный, и ей это удалось.
Четыре года учебы промелькнули незаметно. Получив вожделенное высшее и помыкавшись с полгода по случайным приработкам (ей даже предлагали продавать театральные билеты по телефону, но в итоге кинули и ничего не заплатили), Вика наконец-то прибилась к антрепризе Бекасовой, о чем не пожалела.
Елизавета Бекасова сначала не слишком горела желанием брать яркую на внешние данные девушку. Все же у театральной актрисы внешность не должна отвлекать от содержания репертуара. Но, увидев в записи ее дипломный спектакль, все-таки сделала предложение. Дело в том, что Вика обладала одним любопытным и редким качеством: умела преображаться до неузнаваемости. Искусство «потушить» себя, полностью заретушировать сексуальность и неуместное обаяние, стать серой и незаметной по желанию – это не раз пригодилось ей на темных улицах, да и в профессии сослужило добрую службу. Бекасова заинтересовалась и решила дать девочке шанс, предложив контракт на пару выездных спектаклей.
Антреприза Бекасовой была явлением в некотором роде уникальным, авторским. При труппе числилось несколько постоянных участников из знаменитостей, чьи имена на слуху, остальных приглашали ради исполнения одной или нескольких ролей и, если проба оказывалась удачной, продлевали контракт. Выступать приходилось в разных городах и в совершенно разных условиях, но репертуар был сильным, зритель билеты раскупал охотно, да и покровители-меценаты у Бекасовой были отзывчивые. Сама Елизавета Даниловна, как и ведущие актеры ее труппы, своей связи с подмосковным театром драмы и комедии не прерывала, числилась там на полставки, да и зал для репетиций предпочитала снимать именно там. Однако все больше времени она посвящала своему маленькому предприятию.
Актеры антрепризы встретили Вику настороженно: что за человек? Будет ли отбирать хлеб? В лицо они Вике улыбались и на словах поддерживали, но за спиной... Увы, за спиной случалось всякое.
Вика, вспомнив детскую жизнь за кулисами, принялась изо всех сил выживать и сумела-таки грамотно себя поставить. Она ни с кем близко не сходилась и не «дружила против кого-то», ролей любыми путями не добивалась, но и своего не уступала: контракты с ней продлевали регулярно. Политика жесткого нейтралитета скоро принесла плоды. Старшее поколение актеров – из заслуженных и заматеревших, которые и задавали тон – на Вику коситься перестали, сочтя неопасной, и позволили ей спокойно работать. Евгений Урусов даже одергивал «особо обнаглевших зубастиков», когда те пытались строить ей козни.
Когда Павел Долгов объявился у Бекасовой с предложением необычного гастрольного тура, Вика еще не значилась, конечно, ведущей артисткой, но постепенно перебиралась из второго состава в первый. В Антарктиду ее не брали, но в самый последний момент Анжела Хлебникова - восходящая звезда и давняя протеже Симорского, партнера Долгова, поскользнулась на нечищеных ступенях и сломала ногу. Единственной приемлемой заменой оказалась Завадская.
Долгов узнал о неприятности, но лишь махнул рукой, возложив ответственность за решение на Бекасову. В итоге оформлять документы стали на Вику. Симорский был расстроен, что его любимица Анжела никуда не поедет, но с судьбой не поспоришь.
Вика тоже с судьбой не спорила, а втайне радовалась, потому что счастливый молодожен, помимо стандартного гонорара, обещал солидный бонус в честь радостного события и «за сложность рабочих условий». Деньги Завадской были совсем не лишними: тяжело болела мама, после операции ей требовалась реабилитация, которая из средств простого медицинского полиса не покрывалась. Вика откладывала скромные суммы и регулярно их отсылала семье, но все это было каплей в море. Необычная гастроль и заглавные роли во всех спектаклях явились для нее настоящим новогодним подарком.
Однако получилось так, что в работе Викторию еще никто из меценатов – ни Симорский, ни Долгов – толком не видел. Поэтому выступление на подмостках ледокола стало ее подлинным дебютом. Завадская не могла ударить в грязь лицом и сильно волновалась.
Павел очень хотел посмотреть игру новенькой, но, увы, где-то в середине первого действия его вызвали из зала. Пустующее кресло рядом с молодой новобрачной взволновало и расстроило Бекасову. И хотя Елизавета Даниловна сама была задействована на сцене, она то и дело украдкой вглядывалась в зрительный зал в тщетной надежде, что самый важный зритель вернулся
Зато Симорский, ко всеобщему удивлению, восторженно хлопал и пожирал глазами Викторию всякий раз, как она выпархивала из-за кулис. Его молодая спутница Марина была этому не слишком рада и поджимала губы, явно не получая удовольствия. Актерам труппы стало понятно, что у Анжелы появилась конкурентка, которая рискует заменить ее не только в гастрольном туре, но и во всех прочих местах.
Только Вика ни о чем подобном не думала. Она пребывала в совершенно ином измерении, да и была уже не Викой. Они жила в пьесе, совершенно преобразившись.
Зато все взгляды в ее сторону подмечал Юрий Громов.
Пьеса была действительно легкой, веселой, жизнерадостной, без каких-либо тяжеловесных ассоциаций и поучительной морали. Но в состоянии смятения духа после разговора с Паганелем Юра никак не мог отвлечься.
Он прокрался в полутемный салон, когда спектакль близился к середине. Пьесы он не читал и потому не сразу врубился в содержание. Да и не старался, если честно. Юрий оживлялся только, когда на сцене появлялась Виктория, успевая следить и за ней, и за реакцией на нее в зрительном зале, благо с его бокового места были очень хорошо видны лица присутствующих. «Есть ли в зале ее сообщник и кто он?» - вот что занимало его мысли, хотя он и гнал этот подлый вопрос изо всех сил.
Скоро он пришел к выводу, что кроме шумного поклонника из первого ряда – продюсера Игоря Симорского, за игрой Виктории пристально наблюдает еще один молодой мужчина из цирковых. За продюсера Юра бы не поручился, но вот фокусник Ашор на лекции Паганеля точно присутствовал. И крутился возле Белоконева, даже к врачу отвел...
Юрий собирался подойти к Ашору в антракте и завести разговор, но едва занавес опустился, парень исчез. Громов напрасно прождал его в коридоре: во втором отделении Визард не появился. Но зато появился Павел Долгов с четырьмя шикарными букетами. Бог весть, где он их взял на корабле, не иначе еще в порту купил, потому что несколько роз имело не слишком товарный вид, но когда актеров в финале вызывали на поклон, эти цветы были уместны.
Миллионер отдал один букет жене, а с тремя другими приблизился к низкой сцене. Цветы достались Виктории (с формулировкой «за дебют»), Елизавете Даниловне («за неподражаемую игру и режиссуру») и Евгению Урусову («лучшему актеру театра»), который принял темные розы с непередаваемым достоинством. Патрисия Ласаль-Долгова подарила свой букет Сергею Давыдову.