Грач не сдвинулся с места. Егорова, сделавшая несколько шагов по направлению к выходу, вынужденно уперлась ему в грудь.
– Почему бы просто и спокойно не ответить на мои вопросы? – Володя адресовал сердитый взгляд ее макушке. – К чему весь этот надрыв? Вы не актриса, вы всего лишь еще одна охотница за сокровищами. Неужели так трудно в этом признаться?
– Да, конечно! – Анна запрокинула голову. – И случись что, вы не придете мне на помощь. Такие, как вы, никогда не поступятся принципами ради таких, как я.
Ее глаза цвета кофе с молоком оказались так близко, что Володя невольно вздрогнул – столько в них плескалось обиды и смертельного отчаяния. Как у загнанного в ловушку зверька, понимающего, что настал его последний час.
Однако загнанный зверь, даже самых крошечных размеров, может очень больно цапнуть - Володя помнил об этом, только не стремился ее добивать. Вопреки обстоятельствам ему захотелось вдруг все исправить - миром, лаской, участием. От внезапной смены ориентиров у него закружилась голова.
– Если вам требуется помощь, почему бы не попросить о ней? – спросил он, чувствуя, как почва стала уплывать из под ног. Он схватился рукой за переборку, впитывая ее мелкую вибрацию.
– А толку? Если вы хотите помочь, просто не мешайте! И тогда все будет хорошо.
– А если не будет?
– Вот тогда и арестуете меня! Я сопротивляться не стану.
– Какая странная речь. Значит, какую-то вы вину за собой признаете?
– Вы лучше к Патрисии приглядитесь. И к ее секретарю. Или кишка тонка с такими связываться?
Она оттолкнула его с прохода. Сил бы ей спихнуть его накачанную мускулистую тушу совершенно точно не хватило, но Грач сам отступил, прижимаясь боком к переборке.
– Может, все-таки поговорим откровенно? – после секундной паузы крикнул он ей в спину.
Но Анна уже проворно скрылась в плохо освещенном коридоре.
Вся эта ситуация Грачу страшно не нравилась. Разговор повернул куда-то совсем не в те дебри. Но упоминание французов заслуживало внимания, потому что Анна - девушка наблюдательная и наверняка знала больше, чем говорила. Вот только хотела ли она ему искренне помочь или просто отводила подозрения от себя?
«Ладно, никуда она от меня не денется, – подумал он, потирая подбородок. – До того, как мы окажемся в оазисе, она точно неопасна. Ну а там буду за ней следить в оба. Одним подозреваемым больше, одним меньше…»
Грач полагал, что Егорова стремится в пещеру за каким-то особенным артефактом. Вряд ли ей требовался тот же «бублик», что и Долгову (хотя чем черт не шутит). Хранилище древних было большим, и наверняка в нем прятались и другие, не менее заманчивые штуки. Если это не миф, разумеется.
См бы Грач ни за что не купился на истории о спрятанных подо льдом сокровищах. Но вокруг уже столько народу ломилось в этот богом забытый оазис, что его скептицизм невольно дал трещину. Впрочем, что с этим делать и что делать с еще одной неуемной охотницей за плюшками, он не представлял.
**
[1] Событие 2006 года
[2] Название отеля выдумано автором. В настоящий момент речь о его строительстве на месте укрепленного палаточного городка только ведется.
***
На фото внизу: берега Антарктиды:
18. На острове Кинг Джордж
Геннадий Белоконев
Геннадий чувствовал себя на подъеме. Ему редко удавалось настолько расслабиться, чтобы находить удовольствие в простом созерцании пейзажа или деталей нехитрого человеческого быта. Обычно его голова была полна забот, размышлений и планов. Он мог идти и, не глядя под ноги, мысленно надиктовывать себе текст будущей статьи. Или припоминать, как прошел тот или иной урок в школе, и прикидывать, что он сделал не так и что следует улучшить, дабы заинтересовать темой даже последнего лоботряса. Но ступив на землю станции Беллинсгаузен, Геннадий преобразился. Сопровождающего гида он как раз слушал вполуха, поскольку много читал о станции и сам бы легко мог выступить экскурсоводом, однако высвободившееся внимание потратил не на внутренние монологи-размышления, а на окружающий мир.
Станция Беллинсгаузен
С борта судна российская станция показалась ему очень большой. Вдаль от воды убегали вверх по склону многочисленные домики, ангары, бытовки и цистерны. Однако после высадки оказалось, что на долю Беллинсгаузена приходится только половина. Остальное принадлежало соседям.
Встречавший их группу вежливый экскурсовод-чилиец сообщил, что его соотечественники работают с туристами и обслуживают все международные станции на острове. Экскурсия сначала проходила по территории чилийского поселка, а потом пассажиров с «Души океана» привели в гостевой домик на Беллинсгаузене, где для них были организованы небольшой перекус и посещение музея, расположенного в том же здании.
Геннадию показалось, что по сравнению с прямо-таки городским шиком чилийской Фрай, территория Беллинсгаузена была не слишком обихожена. Деревянные тротуары, дороги со следами колес и гусениц, ржавеющие ангары наводили на грустные мысли. Всему виной, конечно, вечная сырость, стареющее оборудование, которое не обновлялось с советских времен, и скудное финансирование. Однако квалификация специалистов, работающих на станции, была, по признанию гида-чилийца, очень высокой. Русских тут все уважали.
Внутри гостевой домик напомнил Белоконеву его собственный дом: обшитые вагонкой стены, мебель родом из 80х годов, много полок с книгами, симпатичные занавесочки на окнах и типичный кухонный гарнитур с белым холодильником, иконами над ним и веником, замотанным изолентой, в углу.
В гостевом доме их напоили чаем с баранками и конфетами и повели осматривать музей, расположенный в небольшой комнатке с окнами на покрытую снежными полосами скалу..
Увы, гид группе достался косноязычный. На дурном английском он уже второй час бубнил заученный текст. А уж в музее, под его бесконечные списки фамилий и событий, все окончательно заскучали, кое-кто даже потянулся к выходу, чтобы переждать тоскливую лекцию на улице.
Геннадий не мог этого вынести и вмешался.
- Товарищи, подождите! - несколько патетично произнес он, привлекая внимание, и смутился. Кажется, на него подействовали выставленные в музее коммунистическая атрибутика, флаги и старые пожелтевшие снимки, с которых глядели радостные советские лица.
– Не расходитесь, пожалуйста, - попросил он чуть тише. – Позволю себе вольность и вставлю пять копеек. Слушая сухие перечисления, трудно понять, зачем люди во все времена рвались сюда, в неизведанное. Терпели трудности, жили по полгода в холоде и темноте. Ради чего? Хотели славы и денег? Да они и сейчас приезжают сюда и живут, хотя уже давно никакого престижа и больших богатств полярникам не положены. Тогда почему? Что это за люди?
Геннадий чуть приостановился, проверяя, насколько хорошо ему удалось зацепить слушателей. Его и правда слушали с интересом, ожидая от него куда более живого рассказа, чем от гида.
– Вы позволите? – обратился Белоконев к чилийцу. – Ничего, что я у вас хлеб отбираю?
Чилийце заулыбался, он был вовсе не против, чтобы кто-то помог ему провести экскурсию.
– Спасибо, Хуан. Друзья мои, мне тут вспомнилась одна показательная история о советских летчиках, – Геннадий подбоченился, встал у стены с картой Антарктиды и обвел ее одухотворенным взглядом. – Их имена нанесены на карту в благодарность за их самоотверженность. Простите, что я тычу пальцем, просто не вижу указки… Однако смотрите: вот они, Кристальные горы! А вот вершины Перова, Бродкина, Афонина, Сергеева и Меньшикова.
– И какой подвиг они совершили? – спросил Дима Сухов, которому из-за больной ноги принесли в музей стульчик, и он единственный сидел, расстегнув куртку и крутя шапочку в руках.
– Сами летчики вовсе не считали тот поступок подвигом, – заметил Белоконев, – для них это была обычная работа, за которую никто не требовал наград. Они спасли бельгийскую группу исследователей, застрявшую в горах в страшную бурю.