– Да, это благородный поступок, – тихо заметил отец Кирилла, адвокат Мухин. Мальчик согласно кивнул.
– Конечно. Но я что хочу сказать: вдали от официоза и бюрократии наши отцы и деды жили по чести и по велению души. Не только упомянутые летчики, но буквально все работали здесь не за страх, а за совесть и помогали любому попавшему в беду. Вне зависимости от страны и национальности. В Антарктиду ехали лучшие из лучших, потому что гнилых и подлых она не принимала. И я призываю отдать этим замечательным людям дань памяти. Здесь, в этом музее это более чем уместно. Итак, вы готовы услышать историю летчиков целиком?
– Да! – выпалил Кирилл.
Геннадий наслаждался заинтересованными лицами. Он обожал эти минуты. И в школе, когда класс вдруг притихал, очарованный очередным историческим очерком. И в библиотеке, где его изредка приглашали выступить перед пенсионерами. И на конференциях, куда он в последний год зачастил. В такие мгновения Геннадий ощущал себя на своем месте.
- Это случилось, правда, не на Беллинсгаузене, а на материке, в районе Кристальных гор в 1958 году, - начал он. – В начале антарктического лета группа бельгийцев вылетела в горы для картографической разведки, но их самолет попал в снежный шторм и разбился. Пилот и его команда, к счастью, выжили и даже смогли радировать на базу о происшествии. С бельгийской станции Король Бодуэн им на помощь отправилась спасательная экспедиция. Они вышли на вездеходе, однако почти сразу из-за ограниченной видимости машина провалилась в ледяную трещину, и спасатели сами едва спаслись. Тогда снарядили вторую группу на собачей упряжке, но и они провалились в трещину – уже в другую. Шли часы, дни, об экипаже разбившегося самолета известий больше не поступало, а из единственной радиограммы не было даже понятно, есть ли среди них раненые. Но все отдавали себе отчет: без еды и тепла, в буран даже здоровые люди долго не продержатся. Что же делать? Вездеход угробили, санный поезд застрял в ледяной трещине, а больше никакого транспорта у бельгийской группы не было. Буря же продолжала бесноваться, и улучшения погоды в ближайшие дни не предвиделось.
Начальник бельгийской станции обратился по радио ко всем зимовщикам Антарктиды с просьбой о помощи, но никто не отважился, кроме русских. Австралийцы сказали, что готовы выделить топливо для подзаправки самолетов, но своей техникой не рискнут. Американцы сослались на то, что они слишком далеко и даже на самолете не смогут прибыть вовремя. А французы посетовали, что их единственный самолет не предназначен для полетов в сложных метеоусловиях. Только наши, посовещавшись, решили пойти на риск. Они вылетели из Мирного, добрались до станции Бодуэн, взяли на борт дополнительные бочки с топливом и с гигантским перегрузом, при неуменьшающемся ветре и нулевой видимости вылетели в Кристальные горы. Надежных маячков тогда не было, высматривать самолет и следы крушения приходилось невооруженным глазом, высунувшись из обледеневшего окна кабины.
Наши летчики три дня искали выживших и наконец, когда горючего оставалось только на 4 часа поисков, увидели занесенную снегом палатку возле горы Сфинкс. Участок здесь был неровный, приземлиться невозможно, поэтому сесть пришлось аж за 3 километра и пробираться сквозь заносы к палатке пешком. К счастью, потерпевшие крушение оказались живы, хотя сильно обморожены и истощены. Вышли бельгийцы к своим спасителям со слезами на глазах, потому что к тому времени совершенно отчаялись и потеряли веру, что их найдут. Из припасов у них осталось лишь сто грамм изюма и тюбик какао с молоком — они сохраняли это на крайний случай.
Обратный путь до самолета вновь пришлось брести в буран. Следы занесло снегом, спасатели и спасенные едва не заблудились, потому что радиосвязь в этой местности была неустойчивой. Однако оставшиеся на борту механик и второй пилот проявили смекалку, они догадались включить двигатели и выпустить несколько сигнальных ракет. Вот по гулу двигателей и ракетам группа и смогла разыскать свой самолет.
Доставили бельгийцев домой на станцию, и тут обнаружилось, что спасенный пилот – это никто иной, как принц де Линь, брат короля Бельгии.
– Круто! – восхитился Кирилл. – Неужели принц был полярником?
– Да, полярником и летчиком, - подтвердил Белоконев. – В благодарность за спасение бельгийцы по праву первооткрывателей дали имена русских героев нескольким горным вершинам в Кристальных горах. А гору Сфинкс переименовали в гору принца де Линя – так оно теперь и значится на всех антарктических картах.
На фото внизу: герои-полярники и принц де Линь
Рассказ Белоконева всем очень понравился, и туристы шли к поджидавшему их автобусу – «Иванбасу», как называли тут этот вместительный автомобиль на огромных колесах - повеселевшие и бодрые.
В автобусе Анна подсела к историку и попросила поделиться еще какой-нибудь интересной историей. Хотя до гостиницы им было ехать всего минут десять, Геннадий не отказал себе в удовольствии поведать девушке и примкнувшему к ней Кириллу еще несколько захватывающих приключений.
Увлекшись, Геннадий продолжал рассказ, даже когда автобус остановился и туристы стали выбираться наружу. То и дело оглядываясь на слушателей, историк совершенно не смотрел под ноги. В дверях он предсказуемо запнулся и полетел со ступеней вниз.
Анна ахнула, но, на счастье Белоконева, второй охранник Долгова, Дима Ишевич, как раз случился поблизости и поймал незадачливого рассказчика. Он буквально подхватил его на руки, словно ребенка, и осторожно поставил на землю.
- Ох, спасибо, спасибо, - благодарил его Белоконев, тряся лохматой головой. При этом очки с него слетели и рухнули прямо в грязь, шапка тоже, даже сумка с фотоаппаратами соскользнула с плеча, и Диме пришлось вылавливать все это из лужи, обтирать носовым платком и возвращать хозяину.
- Я такой иногда неуклюжий, - смутился Геннадий, принимая мокрую шапку из кролика, в которой сегодня щеголял целый день. Он даже не задался вопросом, откуда Дмитрий взялся да еще встал так удачно, ведь на экскурсии Ишевича не было: с Долговыми по поселку ходил Грач.
- Ничего, все в порядке, - вежливо сказал Дмитрий, отряхивая его сумку от налипшей грязи. Взяв Паганеля под локоток, охранник повел его по широкой лестнице к дверям отеля, следя, чтобы тот больше нигде не навернулся.
Геннадий изогнул шею и с неожиданным интересом вгляделся в лицо провожатого:
– Простите, молодой человек, а мы ведь с вами встречались раньше…
- Конечно, - улыбнулся Ишевич, - на ледоколе.
- Ах, ну да. Вы же служите вместе с Владимиром. Вы его помощник.
- Так и есть, - Дмитрий усмехнулся.
- Действительно, так неловко, - Геннадий смутился. – Я часто что-то путаю. Как вас зовут?
- Дима.
- Спасибо, Дима. Я вам очень благодарен за помощь.
- Не за что, - Ишевич вторично сверкнул улыбкой.
- Дима, скажите, а Юра с вами? – окликнула его Вика, заметившая телохранителя и потому чуть приотставшая от основной группы. – Вы же с ним на ледоколе оставались, верно?
- Да, но Юра немного задержится. Он к ангарам направился, договаривается о доставке снаряжения.
- Понятно, - девушка чуть погрустнела.
- Никуда твой рыцарь не денется, - обронила Анна, протискиваясь мимо Завадской к стеклянным дверям отеля, где ее уже поджидал Сергей.
- Он к ужину подойдет, - уточнил Ишевич.
Вика поблагодарила за информацию и встала в очередь на оформление, приготовив паспорт.
- А чем закончилась история с зимовкой на Полюсе Недоступности? – спросил Кирилл, дергая Белоконева за полу куртки, едва тот пристроился у стойки.
- Киря, ты где! – несколько истерично окликнула мальчика его мать. – Иди ко мне немедленно! Мы уже уходим в номер.
- Я за ужином дорасскажу, - пообещал школьный учитель, - сейчас надо размещением заняться, переодеться.
- Ладно, но обещайте, что сядете поблизости от нашего столика, - сказал Кирилл. – К счастью, тут всего одни ресторан для всех, и мы не будем ужинать по очереди.