– Спасибо, Сережа. Но тебе с ним лучше не ссориться.
– Как будто тебе это выгодно.
– Знаешь… может и выгодно. Правда. Я давно задумываюсь над тем, что неверно выбрала профессию. Будет конфликт – будет и повод поменять свою жизнь.
– И чем ты займешься? – Сережа с некоторым удивлением смотрел на нее. – Выйдешь замуж, станешь примерно домохозяйкой? Не слишком ли мелко?
Вика пожала плечами:
– Надоело плыть по течению. Больше всего мне нравилось то время, когда я организовывала праздники для детей. Хорошо бы создать свою фирму, заняться чем-то подобным…
– Для своего дела тоже связи нужны хорошие.
– Это верно.
Они вышли на улицу и оба тотчас зажмурились от ослепительного света. Ледник на горе напротив блестел в лучах высокого солнца. Пришлось срочно доставать из нагрудного кармашка темные очки.
– Не отходите от входа, стойте на месте и держитесь за поручни, - предупредил их какой-то служащий. – Ваша группа сейчас соберется.
– Окей, – успокаивающе произнесла Вика и прибавила по-русски для Сергея: – Кажется, нас приняли за кого-то еще.
– Так это Долгов с гостями жениться едет, – сказал Давыдов. – У них церемония в три пополудни. Забыла?
– А разве уже три?
– Нет, но сначала добраться туда надо, приготовиться. А вообще, ты знаешь, что в пост не венчают? – доверительно поинтересовался Сергей.
– Нет. Я даже не знаю, что сейчас пост.
– Рождественский. Церковь же по старому календарю живет. Я еще когда Долгов с этим предложением к нам пришел, поразился: как это они сумели архиерея уговорить? Но Патрисия, видимо, произвела на Владыку впечатление, крестилась с его благословения, в особое доверие вошла. И, боюсь, не от глубины веры старалась, а ради возможности разрешение на венчание раздобыть. Люди в основной массе у нас невоцерковленные и не знают, что 31 декабря православные священники не венчают. Только разве что по специальному распоряжению иерарха.
– А разве нельзя было подождать, когда пост закончится? – удивилась Вика.
– Нормальным людям можно и нужно, а им, значит, нельзя, – ответил Сергей. – Понимаешь теперь, какие средства они в ход пустили, чтобы прибыть в Антарктиду к определенному сроку? Свадьба, уверяю тебя, просто предлог. На самом деле им всем в оазис нужно, но тайно.
Вика закусила губу, потом, тряхнув головой, словно сбрасывая наваждение, иронично спросила:
– И ты считаешь, что Аня тоже имеет к этому отношение?
– Зря иронизируешь. Нечистое дело затевается, помяни мое слово.
– Тогда я тебя не понимаю, Сережа. Зачем ты летишь с ней в оазис?
Давыдов пожал плечами и мило улыбнулся, рождая на щеках лукавые ямочки:
– А что тут делать, в отеле? Вся движуха там будет. Хочу своими глазами посмотреть, какую аферу они замутят.
– Глупость какая! Это же опасно – под руку им лезть.
– Меня Аня попросила ей помочь.
– Аня?! Ты же утверждал, что вы не пара.
– А мы и не пара, – сказал Сергей, – это временный союз. Ровно до того момента, когда мы в Москву вернемся. Считай его «отпускным романом»
К отелю подрулил черный джип, из которого вышли Грач, Громов и еще один мужчина в бейсболке и темных очках.
– А вот и твой кавалер приехал, – отметил Давыдов, бросая взгляд на улыбающуюся Викторию. – Ты бы все-таки порасспросила Юру хорошенько, чего они в долине ищут. Он должен знать наверняка.
Но Вика почти не слушала его…
*
Патрисия Ласаль-Долгов и Ги Доберкур
Пока в фойе отеля собирались гости, а Павел искал водителя, чтобы тот доставил до церкви хотя бы новобрачную в ее белоснежном платье, Патрисия скромно стояла в уголке и беседовала со своим соотечественником Ги Доберкуром. Лица их выглядели приветливыми и спокойными, но если бы кто-то услышал, что именно они с такими милыми улыбками говорят друг другу, то был бы шокирован.
К их счастью, любопытные уши поблизости не случились, и разговор так и остался тайной.
– Вчера вечером, не успели мы вселиться в отель, охранник опять устроил переполох, – тихо сообщила Патрисия. – К сожалению, мне так и не удалось выяснить, нарыл он что-то стоящее или нет.
– Что на сей раз его возбудило? – спросил Доберкур.
– Паша не стал мне сообщать, но кое-что я все же услышала. Грач одержим или делает вид, что одержим, идеей найти куратора мсье Белоконева. И это странно. Мы же с тобой считали, что он сам с ним связан. И жучок в каюте именно он разыскал. У него есть поисковый прибор, это совершенно точно.
– Кто именно из телохранителей работает на сторону, мы не в курсе. Фамилию тебе не назвали. Ты сама предположила, что это может быть Грач, но ошиблась.
– Ишевича с историком никто ни разу не видел, тогда как Грач у того торчал целыми днями.
– И все же я сразу тебе указал, что Грач не похож на связного. Но ты мало того, что упряма, так еще и действуешь импульсивно. В результате, он тебя еще больше подозревает.
– Грач словно заговоренный! Даже легкое увечье, и он бы выбыл из строя надолго. Ладно, я с ним поговорю. Если он не понимает намеков, может быть среагирует на откровенность.
– Ты допускаешь слишком много просчетов, Пат. Мне это не нравится.
– Это угроза? – Патрисия легко нахмурилась и заправила выпавший локон под белоснежную вязаную шапочку.
– Предостережение. Грач не пес, чтобы испытывать благодарность к тому, кто его однажды накормил. Ты плохо разбираешься в людях.
– И что ты предлагаешь?
– Искать другие пути. Слабые места. Компромат. Шантаж.
– С Грачом это не получится. У него нет слабых мест.
Доберкур усмехнулся:
– Они есть у всех. Предоставь это мне.
– Хорошо. Ты про Анну что-нибудь узнал?
– Наблюдаю за ней. На профессионалку не похожа, действует сама по себе. С актером у нее ничего серьезного, скорей, шумовое прикрытие. С Белоконевым не связана, его контактов не ищет. Я думаю, она к твоему супругу примеривается, и тем самым может быть нам полезна.
– Вот как… предлагаешь оставить, как есть?
– Пусть покрутится наподалеку, Грача поотвлекает. Он на нее уже стойку сделал.
– А Громов? – Патрисия раскланялась с проходившим мимо туристом, который шумно выразил восхищение «очаровательной невестой». – А группа поддержки этого русского историка?
– Громова заставить замолчать очень просто. С этим даже ты справишься. Историк беспомощен и неопасен, но вот Дмитрия Ишевича следует убрать еще до отлета.
– Только посмей мне испортить праздник! Сегодняшняя ночь не должна ознаменоваться ничем плохим. Начинать год и семейную жизнь с несчастья это дурная примета.
– Ты же атеистка и не веришь в приметы, – тут Доберкур увидел Жака Дюмона и махнул ему рукой, привлекая внимание.
– Зато люди в них верят. Пойдут разговоры. А мы же не хотим, чтобы нас рассматривали под увеличительным стеклом до отлета в долину? К тому же, если начнется дознание, нас могут и не выпустить.
– Ладно, потом договорим, – шепнул Доберкур и шумно приветствовал своего патрона: – Мсье Жак, сегодня чудесный день для свадьбы, не правда ли?
*
Владимир Грач
Вчера весь вечер Володя носился по отелю из-за Паганеля, не спал полночи, перебирая в уме варианты, и утром едва смог продрать глаза, таким измученным себя чувствовал. Громов из жалости даже предложил ему никуда не ехать, он-де сам за погрузкой проследит. Но Грач отверг сей благородный реверанс. Громов тоже не двужильный. Ему еще предстояло собрать аптечку по обширному списку, который обязательно надо лично согласовать с врачом Беллинсгаузена, а потом присутствовать на свадьбе. Если ее проигнорировать или опоздать, Паша мог и не понять.
На Паганеля Грача брала досада. Как можно не заметить, кто подсовывает в сумку конверт?! Причем для этого Анониму надо было находиться совсем близко, однако этот добродушный пентюх даже примерно не мог припомнить, с кем сидел в автобусе. Он назвал только Егорову и Кирилла. Но те были у него перед глазами, а вот кто прятался сзади…
От беспомощности у Грача сводило зубы.