Вот только почему в душе нет ни грамма покоя? Почему так горько и страшно?
Весь спектакль Долгов просидел как на иголках. Тщательно подавляемое возбуждение к концу действа сменилось тупой рассеянностью. Мозг устал и погрузился в полудрему, что сначала немного раздражало, потому что он ни на чем не мог толком сосредоточиться, но потом ему стало все равно.
Паша понадеялся, что холодный ветер прочистит сознание и покинул банкетный зал в обществе нескольких гостей. Выйдя на улицу, он встал у поручней, отделяющих деревянную площадку от нетронутой природы, и задумчивым взором уставился на непривычный пейзаж, раскрашенный закатными оттенками красного и сине-фиолетового. В одной руке он держал бокал с шампанским, другой бездумно обнимал жену.
Абызов, уже успевший хорошенько набраться, пошатывался в непосредственной близости от них и пару раз едва не перевалился через перила – так сильно его развезло. Павел придержал его за плечо, не позволяя упасть. Долгов тоже много выпил этим вечером, но шампанское пилось как вода, не принося ни легкости, ни радости бытия.
Сергей повернулся к нему, принялся благодарить и мимоходом выдал очередную пошлость. Паша не стал вникать, а лишь рассеянно похлопал его по спине. Вся эта дурацкая поездка вдруг предстала перед ним в истинном свете. «Зачем я тут? – тоскливо подумал он. – Что я делаю? Что я наделал?!» Чувство страха и горечи ширилось, пенилось и провоцировало невиданные страдания.
– Не верится, что мы почти у цели, правда? – шепнула Патрисия ему на ухо.
– Да, – ответил он, судорожно сглотнув. – Давай завтра никуда не пойдем. Запремся в номере, выспимся как следует. Перед решительным броском надо восстановить форму.
– Мой бедненький потерял форму, – Патрисия всунула ему в руку свой бокал с шампанским и принялась поправлять на нем шарф, шапочку, застегнула до конца молнию на куртке. – Но завтра инструктаж и палаточный лагерь, мы не имеем права пропустить.
– Внимание! – пьяно гаркнул Сергей Абызов. – Всем смотреть в небо!
И словно по его команде послышался звук выстрела, и над их головами расцвел первый огненный бутон. Гости завопили, им с крыши вторили другие туристы. Звучали поздравления на испанском, французском, английском…
– Они еще даже не подозревают, что скоро все изменится, - сказала Патрисия, забирая бокал, – и только мы с тобой знаем правду.
– Общая тайна объединяет, – согласился Павел. «Но добавляет ли она доверия?» - подумал он. И еще подумал, что в новом году придется поговорить с женой начистоту. Вопрос давно назрел.
– Мне приятно разделить ее именно с тобой, милый! И между нами есть еще кое-что, кроме тайны, – Патрисия лукаво улыбнулась и отпила шампанского. – Я говорю о любви. Ты же любишь меня?
– Люблю, – признался Павел, потому что это было правдой. Чистой и оттого отчаянно-горькой. С его стороны все с самого начала было честно. И этот важный разговор с женой до сих пор не состоялся только потому, что Пат сильно его отвлекала. Стоило ей посмотреть на него вот так, по-особенному, как он переключался на другие вещи, вместо того, чтобы продолжить неприятные расспросы. Но откладывать больше нельзя…
– Ура! Ура! С новым годом! Да здравствует Россия! – надрывался Абызов, вцепившийся в поручни, и ему вторил нестройный хор голосов. В последние секунды входная дверь выпустила еще одну порцию желающих полюбоваться салютом под холодным светом антарктического солнца.
Павел пригубил шампанское синхронно с Патрисией, но до дна пить не стал, а с силой швырнул бокал под ноги, разбивая его о камни.
Пат взвизгнула и засмеялась:
– Да, это очень по-русски! - и она тоже разбила хрустальный бокал, громко крикнув: – На счастье!
– На счастье! – Их примеру последовали и остальные.
Павел думал, что разбитый бокал поможет ему избавиться от копящегося в душе негатива и придаст решимости, но стало только хуже. Он понял, что незаметно для себя опьянел, и разговор опять придется отложить до лучших времен.
*
Ашор Визард
Ашор вышел из гостиницы, когда большая часть интересующих его людей уже вовсю радовалась фейерверку. Взрослые и успешные, они вели себя так, словно видели первый салют в своей жизни.
Ашор замер в тени под прозрачной стеной и окинул пристальным взглядом мизансцену.
Долговы били бокалы из-под шампанского, но ни муж, ни жена не выглядели при этом беззаботными.
Дельфина и ее племянница, изображавшая в поездке дочь, разодетые в одинаковые блестящие платья и накидки из искусственного меха, ежились под напором холодного ветра поодаль. Визард пожалел девочку, которая так и не смогла найти в поездке друзей и держалась отчужденно. Тетка не больно-то обращала на нее внимание, да и что говорить: военный китель смотрелся на Дельфине куда органичнее коктельного узкого платья.
Грач и Ишевич ходили весь вечер вместе и, кажется, сумели неплохо поладить после того, как вскрылись все нюансы. Володя больше не производил впечатления человека на нервах, его лицо разгладилось, и Ашор подумал, что в эту ночь бывший военный в кои веки будет спать, а не решать головоломки.
Геннадий Белоконев и Сергей Давыдов о чем-то увлеченно беседовали, отрешившись от царящего ажиотажа. Судя по одухотворённому лицу, историк вещал что-то из жизни покорителей полюса. Они и за салютом не следили. Давыдов держал за руку Аню Егорову, но делал это словно по привычке. Он не обращал внимания на подружку, да и та платила ему аналогичным равнодушием. Аня не слушала лекцию и не восторгалась иллюминацией в небе, а прожигала взглядом Володю Грача.
Грач вообще пользовался сегодня популярностью. С противоположного конца площадки точно так же не сводил с него взгляда секретарь Ги Доберкур. Либо с него, либо с его напарника Ишевича. Телохранители же делали вид, что ничего не замечают.
Тут к Ашору подлетела Катенька, молоденькая спутница Абызова. Актер, пьяный в дупель, уже ничем не интересовался, а Катя была хороша: с умело нанесенным макияжем, живая, задорная. Ей хотелось жить и радоваться.
- Ашорчик, с Новым годом! – она повисла на нем, и Ашор с улыбкой приобнял ее за талию. - Не хочешь сыграть роль Деда Мороза? Ты же волшебник, яви нам настоящее чудо!
- Ты и сама волшебница, - ответил он, - смотри-ка, кто это прячется у тебя в кармане?
Ашор подцепил пальцем клапан нагрудного кармашка и извлек на свет миниатюрную фигурку снеговика.
- Снеговик!!! – завопила Катя и запрыгала от искреннего восторга. Шампанское превратило ее в ребенка, и Ашора рассмешила ее непосредственность.
- Ты же летишь с нами завтра в долину Чаруского, верно? – спросила Катя, сжимая снеговика в кулаке. – С тобой будет не так скучно.
- Буду рад развлечь в меру своих скромных сил!
Произнося это, Ашор почувствовал чей-то тяжелый взгляд и обернулся. Доберкур, не таясь, теперь прожигал дырку в нем. Пожалуй, французский секретарь был единственным, кто не пил на банкете и не участвовал во всеобщей суете. Ашор усмехнулся и, обняв Катерину, поцеловал.
- Будь счастлива, лапуля! – пожелал он раскрасневшейся девушке. – Пусть новый год исполнит все твои заветные мечты и развеет скуку!
- Спасибо, Ашорчик! Как думаешь, в новом году я и правда получу предложение руки и сердца?
Катя очень хотела замуж, это была настоящая мания. Ради того, чтобы найти своего принца – богатого и знаменитого – эта крошка приехала в столицу и вешалась на всех мало-мальски подходящих кандидатур. Во время сеанса с апельсинами, ей досталась записка с предсказанием пышной свадьбы, но Ашор, если честно, сейчас уже жалел об этом. Не стоило этой глупышке потакать.