Как бы подтверждая его подозрения, машина остановилась метрах в шести от того места, где стоял Болан, открылась дверь, и чей-то голос, с головой выдававший жителя Восточного побережья, негромко скомандовал:
— Ну-ка, посвети прожектором назад.
Хлопнула другая дверь, и Болан услышал цокот металлических подковок, которыми были подбиты каблуки вышедшего из автомобиля человека.
Луч фары-искателя развернулся почти на сто восемьдесят градусов, на мгновение осветив две фигуры, стоящие на тротуаре рядом с машиной.
О нет, это были не полицейские.
По тротуару вразвалочку шагали два неприятных типа с автоматами «томпсон» в руках. С отрезанными прикладами «томпсоны» походили на игрушки, но Болан знал, что в круглых магазинах этих автоматов достаточно патронов, чтобы сделать дуршлаг из кого угодно.
Попался в ощип, как последний молокосос!
Ему следовало бы получше разведать район порта, прежде чем ввязываться в бой на чужой территории!
Болан не мог позволить себе роскоши ошибаться. В игре, которую вел он, любой ход имел жизненно важное значение. Но на сей раз он, как последний тупица и дилетант, допустил грубейшую оплошность — недооценил противника.
Самым болезненным ударом по самолюбию Болана являлось осознание того, что мафиози действовали по своей стандартной тактике, которую он усвоил уже давным-давно. Мафиози часто работали таким образом, «эшелонируя» операцию. Вот и сегодня они использовали в первом эшелоне «козлов» — тех, кто был непосредственно задействован. На границе района проведения операции дежурила группа непосредственной поддержки в лице Флоры и Тринити. И, наконец, тыл патрулировал эшелон охранения. Выражаясь языком американского футбола, он действовал, как защитники на линии и страхующие защитники, играющие в обороне зоны.
Оба пижона с автоматами и были тем самым эшелоном охранения. Они слышали стрельбу, и сейчас прочесывали территорию, пытаясь выяснить, что произошло, кто стрелял, и устранить помеху, которая поставила под угрозу успешное выполнение операции.
Мак ни на секунду не усомнился в профессиональных качествах этих опытных негодяев.
Медлить больше было нельзя ни секунды. Болан опустил девушку на землю и по-кошачьи мягко отпрыгнул в сторону, выдергивая из кобуры «отомаг». Что ж, выходит, снова пришло время демонстрировать стрелковые трюки, но на сей раз требовалась абсолютная точность стрельбы — любой промах означал гибель. Каждый выстрел должен быть смертельным: Мак не мог позволить врагу нажать на спусковой крючок даже в предсмертной агонии.
Луч фары-искателя нашел девушку, распростертую на тротуаре, и высветил крупные мужские фигуры на границе освещенной зоны, — один из мафиози склонился над бесчувственной девушкой, а другой напряженно и беспокойно озирался вокруг, взяв на изготовку «томпсон».
Вдруг в тишине раздался удивленный возглас:
— Эй, Марио! Да это же та самая шлюха!
— Какая шлюха? — раздался из машины заинтересованный голос невидимого Болану Марио.
— Ну, эта — цыпленочек Вебб! Ты знаешь...
— Мертвая?
— Не... Но без сознания. Черт побери! Каким образом она оказалась здесь?
— Выходит, стрельбу на причале затеяла не полиция! Тащи девку сюда и немедленно отваливаем!
Прошло не более десяти секунд с того момента, как Болан покинул девушку в одиночестве. Когда гангстер нагнулся, чтобы поднять ее, Болан задержал дыхание, и его палец потянул к себе спусковой крючок. «Отомаг» басовито рявкнул, и тяжелая разрывная пуля угодила мафиози прямо в ухо. Мощный удар швырнул бедолагу вперед — лицом, точнее, тем, что от него осталось, на асфальт. Ствол «отомага» описал короткую дугу и снова раскатисто громыхнул «бабах!» — и второй автоматчик погрузился в черное забвение, когда шестнадцатиграммовая пуля разнесла ему голову.
Болан продолжал атаку: он выскочил на середину улицы, прямо перед стоявшей машиной и снова вскинул «отомаг» на уровень глаз. Пуля пробила стекло и вошла в тело человека, сидевшего за рулем. Капли крови веером разлетелись вокруг и забрызгали человека, сидевшего рядом. Судя по всему, это и был Марио — командир группы прикрытия. Четвертый выстрел настиг его в тот момент, когда он вываливался из машины на землю. Пуля «отомага» помогла ему быстрее проделать этот путь, и мафиози грузно, как мешок, рухнул на спину.
С группой прикрытия было покончено, если не считать Марио. Он стонал и дергался, лежа в луже крови у распахнутой дверцы автомобиля.
Болан осторожно обошел машину и приблизился к раненому. Носком кроссовки он отшвырнул в сторону пистолет, выпавший из рук Марио и склонился над раненым.
Разрывная пуля разворотила ему плечо, а затем вонзилась в шею прямо под мочкой уха. Кровь из раны затекала ему под голову и расплывалась вокруг большим пятном. Поток крови из раздробленного плеча обильно пропитал рукав модного дорогого костюма. В открытых глазах гангстера застыли отчаяние и ужас. Болан взял его за здоровую руку, приложил пальцы к сонной артерии и тихо посоветовал:
— Надави здесь и держи. Может быть, еще выкарабкаешься.
Взгляд мафиози одновременно благодарил и проклинал его.
— Марио... как дальше? — спросил Болан.
Мафиози попытался ответить, но одеревеневшие губы не подчинились ему. Болан достал из кармана снайперский значок и бросил его на грудь раненого.
— Если останешься в живых, Марио, скажи своим боссам, что им здесь не работать. Во всяком случае, пока я жив.
Он оставил бедолагу лежать в луже собственной крови и пошел к девушке, лежавшей в крови застреленного гангстера, узнавшего ее. К счастью, она все еще была без сознания — зрелище бойни, устроенной Палачом, нельзя было назвать приятным.
В отдалении раздался вой полицейских сирен. Мак чувствовал, что несет прямую ответственность за судьбу девушки. Конечно, она будет для него приличной обузой и еще не раз заставит пожалеть о принятом решении, но он никак не мог оставить ее лежать среди трупов мафиози на мокром асфальте ночной улицы.
Болан рывком вскинул ее себе на плечо, торопливо ощупал и, убедившись, что кровь, пропитавшая бок и спину ее платья, чужая, пересек улицу и рысцой затрусил к своему автомобилю.
Если судить по вою сирен, район порта превратился в смертельную ловушку. Удача слишком долго была на его стороне, теперь же фортуна, похоже, отвернулась от него.
Болан никогда не стрелял в полицейских. Это решение он принял для себя раз и навсегда и никогда не изменял своим принципам. Фараоны же, не задумываясь, откроют по нему огонь: как же, ведь он преступник номер один, возглавляющий все списки самых опасных людей Штатов, разыскиваемых ФБР. Для «голубых мундиров» Болан стал объектом непрекращающейся охоты, ведущейся по всей стране. Каждому полицейскому в Америке был дан приказ стрелять в него на поражение, даже не предпринимая никаких попыток задержать его и взять живым.
Что ж, ничего не поделаешь, такова была их работа. Более того, покончить с ним означало для полиции сохранить свое лицо и честь мундира. И Болан это понимал. Он никогда не просил и не надеялся получить лицензию на убийство, как легендарный агент 007. Но он также понимал, в чем состоит его долг перед самим собой и перед обществом.
Как человек, Мак Болан давно умер в Питтсфилде у могилы родителей и сестры, а то, что осталось, превратилось в Палача — адскую машину войны, которая существовала только для того, чтобы убивать виновных в гибели своей семьи и многих тысяч других, ни в чем не повинных людей. В этом заключалось его предназначение, в этом он видел смысл своей жизни и стремился остаться в живых, чтобы вести войну с врагами при любой возможности, пока их больше не останется. Разворачивалась война на истребление, опасная игра, в которой все, к сожалению, козыри были на руках у противника.
Но Мак чувствовал еще одну обязанность — перед своей собственной душой. Он всегда считал, что душа должна оставаться чистой, человечной и полной достоинства, лишь тогда его битва будет иметь хоть какой-то смысл, а не превратится в бессмысленный кровавый бег сквозь ад.