– Вашу каюту я вам сейчас открою, Кручинина я пригласил к себе, ну а старшина с нашими старшинами как был, так и остался.
– Хорошо, открывай мне каюту.
– Сейчас подождите, возьму ключи.
Берет ключи из ключевого ящичка и открывает каюту далее по периметру. В этот момент подходят старшины, и я выслушиваю доклад Нечипайлы. Заскочив в открытую каюту с табличкой «Командир», Кротов идет и открывает мне каюту по другому борту. Со старшинами следую за офицером и захожу в каюту.
Сейчас надо срочно определиться, это моя старая каюта или новая, а моя старая находится на плавказарме, тогда надо еще организовывать мое появление на ПКЗ. Там я не свой, и просить проводить в собственную каюту – отнюдь не естественно.
С другой стороны, как офицер плавсостава я вряд ли бы поселился на ПКЗ, плавающие офицеры селятся обычно во время навигации на кораблях и судах, находящихся в кампании, чтобы не уменьшать ценз и не терять корабельные (деньги надбавки).
– Присаживайтесь, – указываю старшинам на заправленную постелью полку койки. Пока они присаживаются, я открываю дверцу шкафа – рундука и вижу висящие на плечиках китель и брюки. На кителе старлеевские нашивки. На полочке для головных уборов лежат стопкой две рубашки.
На крючке висит пистолетная перевязь. Рука трогает оттягивающуюся кобуру. Там чувствуется вес оружия. Крючок напротив – удерживает обычный командирский планшет. Открываю его и вижу – пара тетрадок, карандаши, пенал с письменными принадлежностями, паста «гои», опасная бритва, зеркальце и расческа. Пузырек с чернилами. Во втором отделении вижу пачку денежных купюр.
Кажется весь джентльменский набор командированного офицера.
Скидываю китель и майку, надеваю рубашку, галстук и китель – это моя форма. Вздыхаю с облегчением. Никаких эпопей с путешествиями внутри плавказармы не предвидится.
– Петренко я только из госпиталя, и думаю, что душ мне не помешает. У нас как, пар можно организовать, или мне ждать, пока не пойдем на выход?
– Товарищ командир, будет через полчаса. Я сейчас трюмному скажу.
– Ну как будет готов, так пусть трюмный и доложит.
Дежурный убегает, а я остаюсь наедине с Нечипайло. Достаю из планшетки деньги и рассматриваю их. По идее, у меня должно быть порядочно денег. Еще как-то надо будет отчитываться за командировку. Нахожу командировочные листы в военкомат и на завод.
Наверное, чего-то не хватает, где списки призывников?
– Старшина. А где списки нашей команды? И вообще, что из документов у нас есть. Давай, пока я приму душ, ты разберешься с бумагами, организуешь, если можно, чайку в каюту, а потом разберемся вместе с нашими бойцами. Когда Кручинин с людьми должен быть? Как ты думаешь?
– Вони вже мають десь зараз й прибути. Пароход до порту, о 13-ї годині має прийти був.
– А как с питанием для них? На ужин кок для них рассчитывает?
– Оце так діло, а й я забув. Зараз коку накажу, щоб ще на дюжину хлопців їжу зготовив.
– Ну, я пока душ приму, а ты давай к коку сходи и документы приготовь. После ужина, часов в двадцать, бойцов давай на пирсе построим, я с людьми поздороваюсь, на пополнение посмотрим. Если Кручинин появится, его тоже ко мне зови.
Часть первая
Переход
Глава 1
Переход
Мерно шлепают огромные колеса, толкая вниз по каналу буксир. Осенний ветерок нагоняет мелкую волну, не разбивая гребешки до пены. От бортов судна, в брызгах, возникающих от бьющих по воде деревянных лопастей, гребных колес, рождаются две белые полосы вспененной воды, собирающиеся метрах в пятидесяти за кормой кучей больших белых пузырьков, склеившихся друг с другом и постепенно теряющихся вдали.
Буксир тащит за собой большую, глубоко просевшую в воду, баржу снабжения.
За кормой виден периодически исчезающий в воде буксирный трос, широкий нос баржи с низкими бортами (явно не баржа река – море нашего времени), над которыми виднеются закрепленные на верхней палубе новенькие, окрашенные в зеленый цвет, «эмка» и «полуторка». Маленькая рубка рулевого баржи, скорее, похожа на установленную на палубе будку охранника какого-то предприятия. Только небольшая мачта над рубкой с гордо реющим на ветру маленьким флажком указывают на специфику надстройки.
Наша пара судов, идущих вниз по течению Днепро-Бугского канала, резво, с началом предрассветных сумерек, покинула акваторию завода и миновала разведенную для нас Николаевскую паромную переправу.
Последние двое суток были своего рода забегом на длинную дистанцию. Времени катастрофически не хватало, эту ночь я спал от силы полчаса. Множество выпитых стаканов крутого чая заменяло привычные чашечки горького кофе.