После того, как я увидел, насколько легко каменюкам поймать человека и уничтожить, у меня не было никаких сомнений, что нас не заманивают в ловушку, а просто хотят что-то показать.
— Куда⁈ — послышался сквозь шум потоков вод голос Сани.
Я вошел под козырек и заглянул в пещеру.
Первое, что меня удивило, было то, что внутри горел свет. Пускай не привычный белый или желтый, а зеленый, но все же разглядеть интерьер можно было совершенно свободно. Я ожидал увидеть мрачную пещеру со свисающими с потолка сталактитами и поднимающимися им навстречу сталагмитами. Но вместо этого меня встречала роскошная зала. Посреди помещения располагался украшенный искусной резьбой стол, на котором в каменных чашах лежали консервы и уже привычные грушеобразные плоды. По углам от него находились стулья, которые были больше похожи на троны. По стенам залы висели разнообразные картины. В углах находились изящные вазы. Изумительно красивая мебель украшало убранство помещения. Только все было сделано из камня. И никакой сырости и холода, которые всегда сопровождают почти любую пещеру. Из воды я увидел лишь небольшой фонтанчик со статуей неизвестного создания, который журчал в паре метров от стола.
Никогда не разбирался в стилях интерьера. Но из всего, что мне довелось увидеть в своей жизни, обстановка больше всего мне напоминала комнаты, которые я увидел в стенах Зимнего Дворца.
Я осторожно ступил под своды пещеры, украшенные какими-то узорами и каменной имитацией люстры.
Позади послышался восхищенный шепот непечатных выражений. Пожалуй, по-другому выразить эмоции от увиденного было вообще невозможно. Такой уж русский язык. Одними и теми же словами ругаемся, проклинаем, обижаем, шутим, объясняем и восхищаемся.
— Саня, нам тут, походу, подготовили номер, чтобы отдохнуть и укрыться от непогоды.
Мы подошли к столу. Саня, с восхищением, провел ладонью про гладко отполированной столешнице.
— Миша! Как это? — пробормотал он растерянно.
— С такими успехами, у меня скоро вообще пропадет умение чему-либо удивляться, — в тон ему ответил я. — Слишком уж много всего за последние дни…
Мы скинули на пол поклажу и уселись за предложенный стол. Хоть мама в детстве и говорила мне, что на камне нельзя сидеть, тут все было по-другому. Твердая поверхность мебели излучала легкое и комфортное тепло.
— Саня, у меня тут одна мысль появилась по поводу всего увиденного, — обратился я к другу после ужина.
Не смотря на то, что проголодаться мы не успели, нам показалось глупым упускать шанс еще немного перекусить в спокойных условиях. Неизвестно, когда в следующий раз доведется…
— Рассказывай! — он вопросительно уставился на меня.
— В Москве ты предположил, что с нами пытаются наладить контакт.
— Ну?
— Я думаю, что это не совсем так. Мне кажется, что они нам показывают, как существует их мир. Смотри, они приняли жертву Родиона и тут же начали о нас заботиться, кормить, показывать всю красоту. Сегодня мы потеряли Вадима, и тут же изменилось отношение местности к нам. Я заметил, что последние полтора часа дорога была мягче, а подъем более пологим. Теперь нас укрыли от дождя, накормили, показали красоту.
Саня задумчиво меня слушал.
— Помнишь, я тебе рассказывал о деревне язычников-наркоманов, откуда Дарина? Там была та же песня. Люди приносили человеческие жертвы, в ответ демоны о них заботились. Даже у бандитов-отморозков всегда был откуп, поэтому их не трогали. Может, это какое-то их извращенное понимание жизни? Как думаешь?
— Слушай! А ведь похоже на правду! — удивился Терентьев. — В таком случае все пазлы сходятся. Увидеть бы еще и тех, кто за всем этим стоит и спросить с него. Заодно и догадку проверить. Думаю, в конце пути так и будет.
Он обеспокоенно выглянул на улицу, где продолжал лить дождь.
— Думаю, заночевать здесь придется, — произнес он. — Ты ложись, я первым подежурю.
— Может ну его, это дежурство? — вырвалось у меня. — Думаю, что мы и так под защитой находимся.
— Нет, — произнес с уверенностью Саня и покосился на рюкзак с бомбой. — Надо дежурить.
Как только я расстелил для себя спальный мешок, чтобы отдохнуть, рядом со мной, из под земли воздвиглась огромная кровать с резными спинками. Терентьев, увидев это, лишь усмехнулся.
— Похоже, что ты прав, Миша. Ладно, ложись спать. Утро вечера мудренее.