Дионисий улыбнулся.
— Скажи, Миша, считаешь ли ты свободу благом? Или лучше жить в неволе, чтобы кто-то другой отвечал за твои поступки и распоряжался твоей судьбой.
— Что за глупый вопрос. Какое он имеет отношение к нашему разговору?
— Прямое. Если человек создан существом свободным, то он должен быть свободным. Прямое вмешательство Божественной сущности, уже стало бы ограничением этой свободы. Люди бы шли уже не по ими же выбранному пути, но по тому, на который поставил их Всевышний. В таком случае, справедливый Бог уж не был бы справедливым.
— Ну ладно, если не ангелов, тогда почему бы Ему не послать тебя. Даровать тебе силы, чтобы освободить человечество, порубать плохих парней в капусту и установить мир на земле? Это же не прямое воздействие! — предложил я.
— А с чего ты взял, что Он не послал тебя?
— Меня? Смеешься? Я не верю во всю эту чушь, — ответил я, указывая рукой на все, что нас окружало.
— Достаточно того, что Он верит в тебя. Может именно поэтому, ты однажды встретился с Дашей и помог ей. Может поэтому ты спас ребенка. И сегодня мы разговариваем для того, чтобы ты смог услышать, что избран для большего. Что если тебе удастся спасти землю? — Дионисий уставился на меня своими черными глазами.
Почему-то от его взгляда мне стало не по себе, и я натужно рассмеялся.
— Да, чел, умеешь ты стрелки переводить. Да и язык у тебя подвешен, как надо. На все заранее готовы ответы. Только знай, что ты меня ничуть не убедил. Как я был атеистом, так им и ухожу отсюда.
— Я и не пытался тебя переубедить, — улыбнулся отшельник. — Каждый волен верить в то, что считает нужным для себя.
— Знаешь, я даже рад, что ты не идешь с нами. Если мы доберемся до убежища, то в нем не хотелось бы видеть толпу религиозных фанатиков. А если бы ты пошел с нами, то этого было бы точно не миновать, — я направился к выходу из часовни.
— Миша, — раздалось позади меня.
Я остановился, но оборачиваться не стал.
— Да хранит вас Всевышний, — раздалось сзади.
— Мы выдвигаемся завтра утром. У тебя еще есть время подумать, — бросил я сухо, взял оружие и отправился прочь из этого здания.
Не знаю почему, но настроение после разговора было напрочь испорчено. Как-то все пошло не по плану, и меня никак не хотело покидать ощущение, что из этой словесной перепалки я вышел проигравшим. Из-за этого не задалась охота. Каким-то образом я промахнулся в зайца с десяти метров, чего не бывало уже много лет. Пришлось возвращаться к девчатам с пустыми руками. С другой стороны, на следующий день мы должны были отправиться в путь, так что скоро все мои неудачи останутся позади.
Ночь прошла также спокойно, как и предыдущая. С рассветом мы стали собираться в путь. На вопрос Даши о отшельнике, я сказал, что он пока думает. Если захочет, то пойдет с нами. Дождь прекратился и день обещал быть солнечным и теплым. Зима пока решила отступить, предоставляя нам шанс с комфортом добраться до города.
Мы вышли из дома, навьючили лошадь и тут я увидел, как Дионисий вышел нас провожать. Когда он подошел к нам, котенок вновь недовольно зашипел, а Дарина нахмурилась и втянула голову в плечи.
— Ну что, отец Дионисий, вы с нами? — обратилась к нему Даша.
— Нет, дочь моя. Мое место здесь, — ответил он, на этот раз проигнорировав то, что его назвали священником.
— Что ж, жаль, конечно. Мы думали, вы составите нам компанию. Но все равно, мы очень благодарны вам за ваше гостеприимство. Как вы и говорили, нам удалось отдохнуть и восстановить силы, — улыбнулась девушка.
— На здоровье, дочь моя. Ступайте с миром, и сам Господь да пребудет с Вами, — Дионисий перекрестил нас.
Я молча подошел к нему вплотную и протянул руку для рукопожатия. Священник внимательно посмотрел мне в глаза, как накануне в часовне, и пожал руку. От этого взгляда внутри похолодело. Ну не может так смотреть человек! Дионисий не торопился отпускать мою конечность, зажав ее ледяными пальцами, и произнес:
— Запомни, Михаил, если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода.
— Ладно, будем сеять, — попытался отшутиться я.
Наконец, священник отпустил мою руку, и мы отправились прочь из этого поселения. Я молчал. Не хотелось ничего говорить. Все же на душе было как-то гадко.
Минут через десять, я встал, как вкопанный.
— Да чтоб тебя!
— Что случилось? — обеспокоенно спросила Даша.
— Арбалет умудрился забыть в доме. И как же это⁈ Подождите меня здесь, мигом сбегаю и вернусь обратно.
Не теряя ни минуты, я бегом отправился обратно. Через пару минут, деревья расступились в стороны, но от того, что увидел, у меня на затылке волосы встали дыбом. Вместо аккуратного поселения, в котором мы заночевали, перед моим взором предстали обгорелые бревна деревянных домов. Часовни не было вовсе, а на ее месте находился лишь древний холм, увенчанный полусгнившим покосившимся могильным крестом. Возле него и лежал мой арбалет. На негнущихся ногах, я подошел к могильному кресту и прочитал трудно различимые буквы.